Новые герои(Версия третья)

Непейвода Софья Николаевна

Я вздрогнул.

– Нет, я грешен, святой отец. Я совершил много тяжких, непростительных ошибок…

– Разве ты убивал, сын мой? – и с грустной улыбкой священник распрощался со мной.

Донгель. Апрель 5374 года Однажды я забрел в храм и разговорился с находящимся там священником.

– Скажите, а чем занимаются священники?

– Хранят жизнь и помогают заблудшим душам идти по пути добра.

– То есть вы направляете нас на путь истинный? Спасаете нас от греха? – ехидно спросил

я.

– Да, сын мой.

– Одолжите двадцать рублей, – потребовал я.

– Но у меня нет таких денег…

– Вот жил замечательный человек Вася. Его жена была при смерти, а денег на лечение не хватало и он пошел к вам, попросил в долг, ему не дали… Сейчас он разбойник и убийца с большой дороги, жена поправилась, но останавливаться уже поздно…

– Раскаяться никогда не поздно. А лечение у нас бесплатное.

– Ее не могли вылечить тут, надо было ехать в Островлик. Если бы вы дали ему тогда денег, никто бы не пострадал. Разве нет? Что же вы не помогли этому человеку?

– Где он? Проводи меня к нему.

– Да нет, – отмахнулся я. – Это же я просто для примера, разве не могло быть такой ситуации?

– Сын мой, человек, которого ты привел в пример, мог бы рассказать нам о своей проблеме, мы бы нашли решение…

– И что, вы никогда не ошибаетесь?

– Мы смертны, и нам свойственно ошибаться.

– А я бессмертен, поэтому не совершаю ошибок, так что ли?

– Все мы смертны, сын мой, – вздохнул священник.

– Вы – может и да, а я нет. Знаете, есть такая раса – моредхел, или иначе темный эльф, называется?

– Я имел в виду другое…

– А я – именно то, что сказал. Вы сказали, что все мы смертны, но я бессмертен!

– Но ведь тебя тоже могут убить, сын мой…

– А вот это уже другой вопрос!
– …а значит, ты подвластен смерти, то есть смертен. Просто длина твоей естественной жизни не нормирована.

– А разве ваших богов нельзя убить?

– Теоретически можно, но…

– Тогда они тоже смертны, а смертным свойственно ошибаться… Кстати, богов четверо, почему же вы не допускаете возможности, что ваш бог неправ, а прав другой, именно служение ему истинно?

– Все правы и все неправы, сын мой.

– А каким образом вы определяете, кто более прав? По количеству служителей?..

Или по процентной смертности верующих?

– Это трудно объяснить, сын мой. Обычно люди выбирают того из богов, чье служение ближе ему по духу…

– Значит, тебе по духу ближе Эльдил?

– Да.

– Что там он вам завещал: "Любите жизнь и весь мир сущий, и спасайте заблудшие души"… – процитировал я одну из библиотечных книг. – Кстати, вы знаете, что твориться в Святом монахе?

– Увы, да, – еще раз вздохнул священник. – Мне жаль, что зерно

греха настолько близко к нашему храму…

– А почему тогда вы не вытаскиваете своих монахов из кабака? Должны же вы заботиться о спасении их душ?

– Мы – священники Эльдила и не приемлем насилия. Дети храма должны сами осознать свою ошибку и раскаяться, ибо насильем невозможно спасти душу. Мы можем лишь давать им советы и направлять на путь истинный, но не силою, а святым словом.

– Хм… А вот инквизиторы, похоже, другого мнения…

– Все мы служим Эльдилу в меру своего разумения. Боги рассудят, кто из нас прав.

– Значит, ты считаешь, что правы священники, а не инквизиторы?

– Все мы грешны.

– Не уходи от ответа. Ты лучше мне скажи, что будет с вами, священниками, если вас не будет охранять святая инквизиторская армия? Разве первый же вывалившийся маньяк не перебьет запросто всех священнослужителей?

– Не забывай о паладинах, сын мой.

– А что паладины, – вскинулся я. – Насколько я понял, они тоже подчиняются заповеди "не убей".

– Остановить заблудших можно не только смертью.

– Понятно. Когда в Мирограде объявляется маньяк, какой-нибудь крутой паладин залавливает его и читает нотации о хорошем поведении, пока бедняга не спятит, или не пойдет сдаваться инквизиторам добровольно, и с песней.

– Многие, кто раскаялся добровольно, позже стали верными служителями Эльдила, либо просто хорошими людьми.

– Значит я прав! – от смеха я уже не смог продолжить разговор в тот день.

Миша. Май 5374 года После первого разговора я часто встречался со священником у него дома, за чашкой чая.

– Помнишь, когда-то я признался тебе, что убивал, – сказал он мне однажды. – Но это был не единственный мой смертный грех. Я ненавидел… я люто ненавидел и не слушал оправдания других.

– Это ошибка свойственна многим, святой отец. Теперь Вы на пути добра, по-моему, это главное.

– Но возможно, сын мой, что зло, которое я породил, живет до сих пор. И эта мысль не дает мне покоя. Хотя те, кого я оставил, не считали мои действия злом.

По крайней мере, власть так не считала…

– Как это может быть, святой отец? Если зло не есть зло, то тогда и добро может не быть добром…

– Все мы разные… даже боги у нас разные. Судим мы тоже различно. И то, что одни считают добром, другие называют злом…

– Но я понимаю добро и зло как абсолют… Разве…

– Мы воспринимаем так же… Но многие считают эти понятия относительными.

– Например?

– Смертная казнь. Это зло, убийство. Но некоторые считают ее добром, ибо в мире становиться меньше творцов зла. Таково, например, мнение инквизиторов.