Новые горизонты
Шрифт:
— Пётр Алексеевич, раз у вас в жизни наметились столь существенные изменения, то я намерен сделать вам одно предложение...
Да-а, когда дело касается убеждения, вдохновение — великая вещь. Думаю, не приди оно, мои замыслы разбились бы о непробиваемый скепсис бывалого разведчика: ну как же, совсем молоденький заводчик собирается организовать собственную шпионскую службу, которая будет внедрять своих агентов во все страны мира, — это, право, даже не смешно. А так... на волне вдохновения мой красноречивый монолог интерес в душу поручика всё же заронил и попутно открыл ему глаза на такую сферу человеческой деятельности,
Ответ мне пообещали дать в Петербурге не позднее февраля. Что ж, время у меня есть. Распишу я господину Вяземскому яркими красками всю его дальнейшую жизнь. Надо побороться за этого вояку, пора моей службе безопасности обзаводиться настоящими профессионалами. А чтобы дело прошло без сучка и задоринки, я к нему ещё и Софу со Светланой подключу, пусть поспособствуют.
На одиннадцатый день пути к обеду мы прибыли в Екатеринбург. По очереди сходили в баню и с удовольствием помылись. Заночевать решили в городе — хотелось после долгой дороги в нормальных кроватях поспать. И всё бы хорошо, да только уснуть я так и не смог. На психику начала давить ответственность за сохранность кучи денег и драгоценностей, перевозимых нами, к тому же и смерть канского городничего не вовремя вспомнилась. Он тоже в гостинице ночевал, и где он теперь?
И зачем я с собой столько добра набрал? Сейчас не пойму, хоть убей. Почему не сделал почтовую пересылку в Питер хотя бы части наших "несметных сокровищ"? Ну да, засветился бы слегка перед жандармским управлением, так небедный я, и все о том знают. Замотался перед отъездом и мозги отключились? Или это жадность моя виновата? Не желает она ни рубля выпускать из своих загребущих ручонок. Одного золота в слитках и украшениях больше двадцати кило везём, а ещё самоцветы у Софы в корсете зашиты. Девяносто восемь тысяч наличными взято, из них Валерий Яковлевич пятёрку на два года одолжил без всяких процентов, Николай Михайлович — десятку, а Кузнецовы аж тридцать тысяч на развитие столичного дела дали. Плюс к этому в ценных бумагах у нас минимум полташка имеется, если на ассигнации считать. Ох жадина я... Дурень, в общем. Случись что, и... ой мама-мамочка! Представлять даже не хочется.
В результате я, не смыкая глаз, всю ночь, как царь Кощей, над златом чах. Отсыпаться уже в дороге пришлось.
— Не желаете ли, молодой человек, отведать настоящего английского табаку?
— Нет, спасибо.
Опять этот нетрезвый приставучий тип набивается на душевную беседу! Насколько помню из вчерашних взаимных представлений, тамбовский коллежский асессор. Не-е, третьего разговора с ним я не выдержу, двух раз за глаза и за уши хватило.
Мужик, больше напоминающий не городского чиновника, а купца средней руки, не обращая внимания на мой ответ и не отходя от нашего с поручиком стола, взял щепотку табака из изящной серебряной табакерки, поднёс её к носу, с силой втянул носом воздух и...
— А-а-апчхи.
Вот зараза! Хорошо хоть, отвернулся. Что за мода нынче такая дурацкая — табак нюхать, а потом чихать громогласно? Никак я к ней не привыкну. Что в этом вообще может быть приятного? Ну не понимаю я и, наверно, никогда уже не пойму. А ведь нюхают табак сейчас не одни мужчины, женщины тоже, бывает, прочищают свои носики таким манером.
Моего тонкого намёка нюхач не оценил и продолжил напирать:
— Отчего же, позвольте узнать?
Бляха-муха, чего он ко мне докопался-то?! У меня что, лицо общения
— Привыкать не хочу, лишние траты.
— Что ж у вас за доходы такие, что вы и на понюшку табака потратиться не желаете? Одеты-то вы небедно.
Ох и достал же ты, дядя!
— Доходы нормальные. Просто пью много, все свободные деньги на водку уходят.
Кустистые брови тамбовского чиновничка взлетели вверх.
— Вот как! А по вам и не скажешь.
— Это потому, что я, когда пью, не курю и табак не нюхаю.
Вяземский, слушая наш разговор, кривился, давился чаем, но молчал. Я уже в который раз веселю его подобным образом. А что делать? Из-за пурги приходится сидеть на постоялом дворе второй день безвылазно. Народа здесь собралось пятнадцать человек, и почти всем скучно, вот и лезет кое-кто с разговорами к окружающим. Им не понять, что другие люди могут быть заняты серьёзным делом. Вот я, например, охмуряю поручика.
Недовольно поводив своим большим красным носом, тамбовский чинуша отвалил от нашего стола, и мы продолжили беседу.
— И в чём же вы видите полезность для России устройства вами новых производств за границей?
— Полезностей много. Некоторые производства просто невозможно открыть в России. Изготовление тех же взрывчатых веществ мощнее пороха частным лицам воспрещается, а это, заметьте, упущенная выгода.
К сожалению, ужасный взрыв, не так давно произошедший на одном из петербургских пороховых заводов, столь сильно напугал царя, что в результате он запретил любые работы со взрывчаткой на основе нитроглицерина. Причём и частникам, и госзаводам. Очень уж это вещество опасно и непредсказуемо.
— И выгода, надо признать, тут упускается значительная. Нобель со своим динамитом скоро миллионы со всего мира собирать начнёт.
— Прям-таки миллионы?
— Да-да! Поверьте, именно миллионы. Даже сотни миллионов. Мировая потребность в компактной и мощной взрывчатке чрезвычайно высока, и с каждым годом она будет только расти.
— Допустим. Стало быть, вы собираетесь покупать лицензию на динамит?
— Зачем? Проще запатентовать новое взрывчатое вещество.
Вяземский слегка напрягся:
— Вы создали новое взрывчатое вещество, сравнимое с динамитом?
— Отец создал.
— Его можно использовать в орудийных снарядах?
— Нет.
Ха, разведчик — он и на отдыхе разведчик. Заинтересовался товарищ. Ну как же, сейчас во всех промышленно развитых странах пытаются найти взрывчатку сильнее пороха, которую можно было бы засунуть в пушечный снаряд. Порох уже мало подходит для взламывания современных крепостных сооружений — слабоват, а тот же динамит для снарядов не годится — слишком уж он буйный, при выстреле взрывается прямо в стволе. Страна, которая первая создаст мощное взрывчатое вещество, годное для артиллерии, получит значительный перевес в военной сфере.
Видя немного разочарованную физиономию поручика, меня так и подмывало сказать крылатую фразу Верещагина из фильма "Белое солнце пустыни": "Нет, ребята, пулемёта я вам не дам". Ага, заикнись я, к примеру, о тротиле, и покоя мне не видать как своих ушей. Нет уж! Забываем о нём на время. Вот лет через пять, когда сам смогу производить тротил в более-менее серьёзных объёмах, я предложу его военному ведомству, а пока... ну его на фиг.
— Но зато, в отличие от динамита, взрывчатка отца не боится воды.