Новые горизонты

Лисина Александра

«Эмоциональный и гормональный фон откорректированы, — тем временем сообщила Эмма. — Работа нервной системы стабилизирована. Сбои в работе магического дара еще возможны, поэтому во избежание ненужных рисков я его заблокировала».

«Что произошло?» — мысленно спросил я, наклоняясь, чтобы умыться.

«Я не вижу твои сны, — напомнила подруга. — Но около половины второго утра с твоим даром начали происходить определенные изменения. При этом резко активировалась работа головного мозга. Повысилась активность нейронов, особенно в тех участках, которые отвечают за память, зрительные и тактильные ощущения, и особенно те, которые задействуются во время использования магии. Пока изменения выглядели неопасными, я не вмешивалась. Нередко во время сна твой дар проявляет необъяснимую

активность, что, вероятно, связано с магией сна и тем, что там происходит. Однако сегодня изменения были очень выраженными. И они прогрессивно нарастали. Поэтому, как только дар начал терять стабильность, я забеспокоилась, но заметила, что он при этом начал менять свою структуру, и подумала, что, возможно, ты умышленно на него воздействуешь и тебе не следует в этом мешать. В результате я перестала вмешиваться в процесс, только контролировала скорость происходящих изменений, чтобы ты случайно не перегорел. По истечение двух рэйнов процесс благополучно завершился. Дар закрепил обновленную структуру. Но функционально он все еще был нестабильным, что характерно для повышения уровня его развития. Сложность в том, что раньше эти изменения касались лишь одной из ветвей, тогда как сегодня изменили форму сразу три. Но, как мы когда-то и договорились, я не стала влиять на них слишком сильно. И лишь незадолго до пробуждения, когда процесс дестабилизации повторился, я решила поставить блок и подождать твоих дальнейших распоряжений. Носовое кровотечение развилось незадолго до этого. Судя по всему, ты себя все-таки перегрузил, поэтому существуют риски, что после снятия блока дар снова проявит тенденцию к дестабилизации. Но кровотечение я остановила. Угрозы для твоей жизни не было. Тем не менее на запах крови проснулся йорк и начал проявлять беспокойство, поэтому я его усыпила. В отношении твоего друга я тоже планировала поступить так же, однако до своей постели он не дошел, а внезапный сон в положении стоя мог ему навредить. Поэтому я позволила ему вмешаться. В таких делах ты предпочитаешь принимать решения самостоятельно. Но если хочешь, я и его усыплю, чтобы больше тебе никто не мешал».

Я утер лицо полотенцем, раздумывая над словами подруги.

О том, что было во сне, я почти ничего не помнил. Вернее, пока еще не помнил, словно кто-то умышленно заблокировал мне не только дар, но и память. Однако всего одно мысленное усилие, и воспоминания, как горох, просыпались на мою несчастную бестолковку, причем их возвращение ознаменовалось новой вспышкой боли, которую, впрочем, Эмма почти сразу погасила.

— … Я поставлю на тебя блок, — сказал Лимо, прежде чем мы начали эксперимент. — Человеческий мозг — как мотор, если взять с места слишком резко, может перегореть. Поэтому, когда ты проснешься, то вспомнишь мои слова не сразу. И только после того, как все стабилизируется, память к тебе вернется…

Я вспомнил также и то, что именно мы собирались сделать. И то, как перед началом процедуры Лимо велел мне визуализировать свой дар со всеми ветвями, которые там имелись на тот момент.

Я, разумеется, свой собственный дар ни разу вживую не видел, однако с подсказками все-таки сотворил перед собой этакий серебристый, похожий на Эмму в ее первой ипостаси шар с несколькими отростками.

— Форма не имеет значения, — сказал тогда Лимо. — Хоть в виде дерева его изобрази, это все равно будет верно.

Я подумал и действительно преобразовал шар, создав на его поверхности небольшое дерево, этакий компактный, созданный неумелой рукой начинающего скульптора бонсай, на котором росло несколько коротких и прямых ветвей.

— Вот это — твоя основная магическая ветвь, — сказал маг, указав сначала на бонсай в целом, а затем на одну из его ветвей. — Вот эти штуки убери. А эту, наоборот, оставь. Сделай ее толще… еще… вот так. А теперь создай на основном стволе такую же по толщине ветку, только покороче… да, примерно такую. Это — магия молний. По крайней мере, так вижу ее я. У основания этой ветви сделай второй отросток… он должен быть длинным, а по толщине буквально с волос, не больше. Это — магия пространства.

— Мы не будем объединять его с молниями?

— У них слишком

разные направленности, — качнул головой Лимо. — Здесь зависимость непрямая: магия молний в определенной степени порождает магию пространства, но сама ею не является, поэтому нарушать эту последовательность мы не будем. С нитью закончил? Хорошо. Теперь опусти ее на поверхность шара неподалеку от основной ветви. Там же, в месте соприкосновения, создай еще один отросток. Вполовину меньше и уже, чем магия молний. Это — истинная ветвь пространства, к которой тебя привели твои молнии. Связующую их нить ты уже изобразил, поэтому теперь скрепи оба отростка так, чтобы они эту связь не потеряли… Да, можешь ее даже усилить, тебе это точно не повредит. А вот тут, почти вплотную к ней, изобрази ветку времени…

— Размерами еще вдвое меньше? Раз уж у магии пространства первая ступень, а у этой еще нулевая?

— Да, но исходи из того, что обе они уже вплотную подошли к следующей ступени развития, поэтому слишком мелкими по определению быть не могут… Угу, достаточно. А теперь повтори то же самое с магией сна.

— Сами отростки делать прямыми?

— Любыми. Хоть загогулинами их нарисуй, это непринципиально.

Я еще немного подумал, но потом решил, что раз уж мы создаем магическое дерево, то пусть оно и будет похоже на дерево. Чтобы и ствол как ствол, и ветки как ветки… ну да, на самом деле у меня получилось целых четыре дерева: одно главное и три второстепенных. Но между первым и вторым имелся небольшой узкий мостик, тогда как третье и четвертое мы вскоре должны были объединить со вторым.

— Теперь похоже, — одобрительно кивнул Лимо, когда я закончил. — Молодец. А сейчас тебе предстоит сделать главное — привязать то, что ты сейчас создал… проще говоря, ментальную проекцию… к своему настоящему дару. Так, чтобы, работая с деревом, ты одновременно влиял на свой собственный дар, и тот менялся в зависимости от того, что ты творишь с его проекцией.

— Как это сделать? — полюбопытствовал я.

— С помощью упражнений на концентрацию, разумеется. Твоя задача — создать ментальную связь между проекцией и прототипом. В обычном мире без специальной подготовки у тебя вряд ли получилось бы. Но во сне некоторые вещи даются намного легче, поэтому пробуй. И начни, разумеется, с ощущений.

— В смысле я должен эту связь как-то ощутить?

Лимо кивнул.

— Действуй по тому же принципу, как когда-то учился определять границы пространства. Суть одна. Только зависимость тут не прямая, а обратная. Как только ты представишь и почувствуешь эту связь, она тут же и сформируется. Тогда как в обычном мире пришлось бы действовать наоборот.

Легко сказать. Нелинейное время, а также время, которое одновременно в одной точке является и прошлым, и будущим, и настоящим, для меня все еще звучало дико. Но все же Лимо я послушался — представил. А потом попробовал и ощутить.

Причем, что самое интересное, с представлением проблем у меня не возникло. Как только я подумал, что хочу увидеть на основании шара тонкий полупрозрачный жгут, тянущийся к моей голове, так он сразу и появился. Мне даже напрягаться не пришлось — точно такой же жгут в свое время существовал между мной и Эммой, так что я просто воспроизвел его по памяти и все.

С ощущениями тоже трудностей не возникло — как только виртуальная связь между фантомным и реальным даром сформировалась, я ее сразу же и почувствовал. Так легко, словно годами практиковался, ну или же с рождения это умел. Для этого всего-то и требовалось, что коснуться рукой образовавшегося жгута и прислушаться к себе.

Но вот что странно — ощущение, которое я испытал, было несколько не таким, какое я ждал. Вернее, я думал, что и ощущение смогу сформировать такое, какое мне нужно. Но не тут-то было — когда я прикоснулся к жгуту, меня посетило странное чувство, как будто… пардон… кто-то в переполненном аэробусе вдруг нагло ущипнул меня за ягодицу.

Вроде и не больно, но, прямо скажем, вызывает недоумение, удивление, неприятие и одновременно растерянность. Причем я несколько раз пытался это повторить в надежде, что чего-то недопонял, но ощущение оставалось неизменным. И это откровенно нервировало.