Новые границы
Шрифт:
В выходные мы с офицерами ходили в увольнение и развлекались в Томске, а я пару раз даже сумел вырваться домой и провести воскресенье в Первосибирске, где жила моя вторая супруга. Ехать было всего три часа, и я не мог не воспользоваться такой возможностью.
Первый раз мы с Мариной отправились в аристократический клуб, где встретились с Андрюхой Коптевым и другими нашими общими знакомыми и отметили свадьбу в неформальной обстановке. Второй раз провели выходной дома, погуляли по саду. Марине понравился пруд, правда, она сказала, что неплохо было бы сделать дорожки вдоль берега, поскольку тут всё заросло рогозом и кустарником.
Впрочем,
Правда, меня не оставляла в покое мысль, что виновником вторжений был я, точнее, моё присутствие рядом с рубежом. Новые повелители пока не давали о себе знать, но столько существ не могло оказаться здесь просто так без всякой причины, тем более раньше — я узнавал — ничего подобного в окрестностях Томска не наблюдалось.
С интернетом на базе был полный порядок, и все имели доступ к новостям и прочей информации. Многие регулярно почитывали о том, что происходит в стране и мир. И в один прекрасный день по всему батальону разлетелась весть о череде арестов аристократов из крупных и влиятельных родов по обвинению в государственной измене.
Среди арестованных звучали такие фамилии, как Морозовы, Трубецкие, Неклюдовы и даже Орловы. Для всех такой поворот событий стал сюрпризом — для всех, кроме меня.
Разумеется, я тоже не думал, что это произойдёт именно сейчас, но, как минимум, был в курсе дворцовой интриги и предполагал нечто подобное. Похоже, служба тайных дел раскрутила парней, организовавших на меня покушение, и вышли на сеть заговорщиков более высокого порядка. Разумеется, подробности дела не оглашались, но я и так догадывался.
Особенно сильно эти события огорчали и, наверное, даже пугали служивших в гвардии родственников опальных родов, как, например, моего старого знакомого, лейтенант Орлова, командовавшего сейчас тактической группой в другой роте.
Как-то раз мы с ним, капитаном Воронцовым и ещё несколькими офицерами из нашего батальона сидели в выходной день в баре, пили и общались. Речь зашла о заговоре. Старший лейтенант Скрябин заметил, что среди арестованных есть два князя Орлова, и спросил, кем они приходятся нашему лейтенанту, на что последний отреагировал довольно резко.
— Вы на что намекаете, господин старший лейтенант? Пусть эти князья и принадлежат моему роду, их дела меня не касаются. Или вы усомнились в моей верности государю?
— Простите, господин Орлов, если затронул болезненную для вас тему, — пошёл на попятную Скрябин, желая замять конфликт. — Это просто моё праздное любопытство. Если хотите, не буду касаться данного вопроса.
— Благодарю, господин старший лейтенант. Будьте так любезны.
Тем не менее, было видно, что Орлову не по себе от того, что происходят с его роднёй.
Близилась середина сентября. После месяца службы меня ждал очередной месячный отпуск, что не могло не радовать. Владимир Скавронский должен был вернуться домой в тех же числах, а это значило, что мы с Олей отпразднуем свадьбу. Также нам со Светой следовало съездить в Нижний
А помимо всего прочего к середине сентября в моём омском особняке планировалось завершить ремонт. Оставались ещё фасад и ландшафтные работы, но с ними я решил повременить, поскольку деньги нужны были для строительства шахты. Но Омск я всё же хотел посетить, чтобы собственными глазами увидеть результат.
Было двенадцатое сентября. Рано утром нас подняли по тревоге. В полном боевом облачении мы построились на плацу. Все думали, что к городу снова подобрались тренебрисы, и нас отправят их ликвидировать. По крайней мере, предыдущие разы, когда они появлялись, происходило всё точно так же. Вот только сейчас все офицеры хранили молчание, и это выглядело подозрительно.
Когда на вертолётную площадку стали приземляться винтокрылые машины, мы поняли, что отправиться предстоит куда-то далеко и однозначно не в область тьмы. Глядя в иллюминатор, я определил, что летим на север.
Я оказался в одном вертолёте вместе с офицерами всех рот девятого батальона. Сидел рядом с Воронцовым в. По-прежнему, командование хранило молчание о цели нашего пути. Возможно, очередные учения, или где-то на севере тёмные прорвали границу — я терялся в догадках.
— Так куда нас везут? — крикнул я капитану сквозь рокот винтов. — Не похоже на учения. Какие-то проблемы с тёмными?
— Не с тёмными, — ответил Воронцов, который с самого утра имел мрачный вид. — Хуже. Шестой и седьмой гвардейские батальоны подняли бунт.
— И мы будем их усмирять?
— Похоже на то.
Глава 17
Вертолёты летали весь день, перебрасывая людей, продовольствие и боеприпасы на север, где случилось восстание двух гвардейских батальонов. Было похоже на подготовку к боевым действиям, хотя офицеры по-прежнему ничего конкретного не говорил. Капитан Воронцов подробностей происшествия не знал или просто делал вид, что не знает, чтобы не отвечать на постоянные вопросы.
Место, где нас высадили, я узнал. Это были предместья Гордеевска. Гвардия сразу же перерезала ведущую в город трассу, установив блокпост. Командование расположилось в управлении небольшого завода, растянувшегося возле дороги, а остальные продолжали торчать на улице. Никто не понимал, что происходит. Кто-то сказал, что повстанцы захватили Гордеевск, и эта весть сразу же разлетелась по всему подразделению.
Как назло ещё и дождь начался. Защищались от льющейся с неба воды кто чем мог, в основном с помощью магии. А после обеда нас отправили на то же предприятие, но только не в контору, а в цеха. Здесь и пришлось обустраиваться.
Тут подполковник Апраксин объяснил, наконец, всему личному составу, зачем нас пригнали в эти края.
Случилось восстание. Офицеры шестого и седьмого батальона взбунтовались против императора, покинули свои позиции и захватили ближайший губернский центр — Гордеевск, взяв в плен главу одного из местных родов, чтобы остальная аристократия не сопротивлялась. Повстанцы заняли городскую управу и дворец генерал-губернатора. Нам же командование поставило задачу выбить их оттуда. В идеале нам должны были помогать губернская гвардия и охраной местных князей, но те могли отказаться, чтобы не подвергать опасности жизнь заложников.