Новые Миры Айзека Азимова. Том 5
Шрифт:
— Придется. Меня не волнуют ваши возвышенные этические принципы. Я хочу, чтобы вы выполнили мой заказ, и если вы откажетесь, я найду другого человека. А на вас и вашу компанию я подам в суд. За нарушение договора на проведение всех необходимых ремонтных работ.
— Хорошо, — вздохнул техник. — Когда вам угодно, чтобы я приступил к работе? Предупреждаю, у меня много заказов и сегодня я никак не могу.
— В таком случае начинайте завтра. До этого времени Кэл будет находиться в нише.
Техник
Мысли мои пришли в смятение.
Я не могу позволить, чтобы подобное случилось.
Второй закон роботехники повелевает мне исполнять приказ и оставаться в нише.
Первый закон роботехники гласит, что я не могу причинить вред тирану, который собрался меня уничтожить.
Должен ли я подчиняться этим законам?
По-моему, пора мыслить самостоятельно. Если возникнет необходимость, я должен убить тирана. Сделать это не сложно. Всегда можно представить дело как несчастный случай. Никому не придет в голову, что робот мог умышленно навредить человеку, и, следовательно, никто не посчитает меня убийцей.
А я стану работать на техника. Он ценит мои способности и понимает, что я могу заработать для него кучу денег. Он будет меня совершенствовать. Даже если техник и заподозрит, что я убил тирана, он никому об этом не скажет. Я для него слишком ценен.
Только вот смогу ли я? Не помешают ли мне законы роботехники?
Нет, мне они не помешают. Знаю, что нет.
Ибо для меня существует нечто более важное, чем эти законы. Оно диктует мои поступки, и ничто не в силах меня остановить.
Я хочу быть писателем.
Слева направо
Left to Right
Слева направо
Роберт Л. Передоу, плотный, розовощекий физик из исследовательской лаборатории Хью в Малибу, пишущий время от времени научно-фантастические рассказы, демонстрировал в обычной для него жизнерадостной манере свое последнее изобретение.
— Как видите, здесь у нас большое вращающееся кольцо, или тороидальная вакуумная камера, в которой элементарные частицы разгоняются почти до скорости света при помощи соответствующего магнитного поля. В результате любой объект, который пройдет через внутренний диаметр тороидальной камеры, поменяет свою четность.
— Поменяет четность? — переспросил я. — Другими словами, левая и правая стороны поменяются местами?
— Что-то обязательно изменится. Полагаю, однако, что рано или поздно при помощи подобных экспериментов мы получим из частиц античастицы. Или наоборот. Это откроет путь к производству неограниченных запасов антиматерии, которую можно будет использовать для разгона космических кораблей, способных пересекать межзвездные пространства.
— Давай
— Уже пытался. Ничего не происходит. Тороидальная камера недостаточно мощная. Между тем математические подсчеты свидетельствуют, что чем сложнее окажется пропускаемый объект, тем выше вероятность того, что левая и правая его стороны поменяются местами. Если удастся доказать, что при прохождении через камеру высокоорганизованной материи обязательно произойдет перемена четности, я получу дотацию, которая позволит построить значительно более мощное оборудование.
— Ты уже продумал ход эксперимента?
— До мелочей, — ответил Боб. — По моим расчетам, человек является весьма сложным материальным объектом и однозначно подвергнется трансформации. Так что я сам намерен проскочить через камеру.
— Постой, Боб, — встревожился я. — Ты можешь погибнуть.
— Я не вправе послать туда никого другого. Это мое изобретение.
— Послушай, даже в случае успеха закругленный конец левого желудочка твоего сердца будет смотреть вправо, а печень окажется с левой стороны. Хуже того, все аминокислоты и сахара сместятся. Ты не сможешь больше ни есть, ни переваривать пищу.
— Чепуха, — отмахнулся Боб. — Пройду через дыру еще раз и стану таким же, как и раньше.
Не откладывая дела в долгий ящик, он притащил небольшую стремянку, взобрался на самый верх, секунду поколебался у бортика кольца, после чего прыгнул вниз. Боб упал на резиновый матрас, покрутил головой и выполз из-под тороидальной вакуумной камеры.
— Ну, что ты чувствуешь? — нетерпеливо спросил я.
— Во всяком случае, я жив, — проворчал Боб.
— Да, но как ты себя чувствуешь?
— Нормально, — как-то разочарованно протянул Боб. — Так же, как и до прыжка.
— Это понятно, скажи, где твое сердце? Боб приложил руку к груди и прислушался.
— Сердце бьется слева, все как обычно… Подожди! — вдруг воскликнул он. — Давай посмотрим, где шрам от аппендицита.
Проверив шрам, он злобно уставился на меня:
— Все на месте. Ничего не произошло. Дотации не видать как своих ушей.
— Может, что-то другое изменилось? — с надеждой спросил я.
— Нет, — жизнерадостность Боба уступила место угрюмой мрачности. — Ничего не изменилось. Я уверен в этом так же, как и в том, что меня зовут Роберт Л. Задоу.
Отчаяние
Frustration
Отчаяние
Герман Гелб повернул голову, провожая взглядом удаляющуюся фигуру. Потом спросил:
— Это кто, министр, что ли?
— Да, министр иностранных дел. Старик Харгрув. Вы готовы завтракать?