Новые небеса
Шрифт:
Сколько им потребуется, чтобы добраться до Ивик? Минута, две?
"Связь установлена. Готов к передаче".
Ивик щелкнула по кнопкам дрожащими пальцами. В небе показались черные точки.
Спокойно, сказала себе разведчица. Их немного. Лучше не проявлять себя. Они меня не видят. Может быть, не найдут. Вступать в бой крайне нежелательно.
"Информация отправлена. Перехожу на прием".
– Немедленно отвечайте!
Информацию они перехватывают, конечно, но она шифрованная. Но запеленговать ее могут, и с этим ничего не сделаешь. Ивик замерла. Еще немного, совсем немного. Где-то на грани выставленного ею щита бесшумно
"Прием завершен".
Все! Ивик схватила эйтрон и немедленно -- по горячему следу -- вернулась обратно на Твердь, в осенний парк. Не упаковывая рюкзака, помчалась сквозь лес. Сейчас патрульные могут обнаружить горячий след и преследовать ее дальше на Тверди... Ивик сжимала электронный плоский ящичек под мышкой, пот лился градом, она давно уже не бегала с такой скоростью, да еще по пересеченной местности, сквозь кусты. К счастью, городская роща скоро закончилась. Ивик пошла по аллее парка, здесь навстречу уже попадались люди. Все еще опасно -- конечно, если они нашли горячий след и идут за ней. Скорее всего -- не нашли, не сообразили. Возможно, ничего и не заподозрили. Ивик завернула в уборную и в кабинке снова упаковала в рюкзак все оборудование и шлинг.
Кельм просил позвонить ему после сеанса связи -- придуманная легенда позволяла и это. Ивик вышла из домика, набирая цифры на плоском квадрате мобильника. Экранчик вспыхнул. В наушнике раздался чуть медлительный, низкий, такой знакомый голос.
– Иль Кэр слушает.
– Тилл, это я... у меня все хорошо, мы увидимся?
Это была условленная кодовая фраза, означающая -- информация отправлена, все в порядке.
– Я думал, ты позвонишь позже, - в голосе Кельма было легкое удивление и нежность, - но я рад, очень рад. У тебя все благополучно? Жить никто не мешает?
– Ну что ты, я такая незаметная, кому я нужна? Все просто замечательно.
Он тихо дышал в трубку.
– Ты умница. Мы еще созвонимся, да?
– Обязательно.
Ивик какое-то время шла, не в силах, не в состоянии погасить рвущуюся на лицо счастливую идиотскую улыбку.
Прозрачно-стальной, разорванный.
Власть, бесконечный крик.
Голос, молчаньем сорванный.
Мужчина, мальчик, старик.
Пытаясь объять необъятное,
Горы свернуть в рулон,
Забрать у себя непонятное,
И делиться теплом.
Лучший и сильный. Опытный.
Любимый. Просто живой.
Зеркала звон и хлопоты,
И дорога домой...
(nelka35)
Ивик давно уже не писала стихов. И песен не было. Как-то не приходилось. Притом, что с прозой у нее все было в порядке. Стихи, она давно заметила, требуют сильнейшей и более длительной концентрации Огня. У нее, по крайней мере. У других, может быть, иначе.
Сейчас у нее получалось все.
Чумная. Сумасшедшая. Она засыпала с улыбкой, просыпалась, понимая, что жизнь полностью изменила течение свое, что теперь-то все будет иначе, будет прекрасно. Уговаривала себя, что это не так. И смутная тревога разгоралась в сердце, Ивик знала, что счастье никогда не бывает долгим. И мучил страх оттого, что за сильную радость придется и платить, так же сильно и даже с процентами. Может быть, лучше никогда не испытывать счастья.
Но что она могла поделать с собой? Ничего, ничего абсолютно. У нее все горело в руках. Она в два дня завершила ремонт. Вопреки обыкновению, стены были выкрашены
Будь у нее деньги, конечно, все это можно было бы здесь заказать. Это не Дейтрос, где каждый вынужден быть умельцем, где даже она -- руки-крюки -- чему-то вынуждена была научиться. Но денег у Ивик было очень мало. Это ее не удручало: здесь можно и без денег найти гораздо больше всего, чем в Дейтросе. Что уж говорить -- потребительский рай. Вроде, Ивик была к этому подготовлена, а все равно на практике изобилие ошеломляло.
Приходилось побегать по распродажам, по магазинам подержанных вещей, полазить в сети -- существовали постоянные сетевые ярмарки, где люди за гроши продавали ненужное барахло. Но времени у Ивик было достаточно. Можно и побегать. Ее охватил незнакомый доселе ажиотаж в наведении уюта.
Она раздобыла старую мебель -- практически бесплатно, деньги ушли только на перевозку. Это старье выглядело так, будто только что сошло с конвейера на фабрике. Просто такая мебель теперь не в моде, вот богатые и раздают, а то и просто выбрасывают отличные вещи. Шкаф для книг, компьютерный удобный стол, кожаные диван и кресло, гардероб. Ивик достала даже какие-то коврики, полочки, картинки на стену -- фотографии пейзажей и старинных городов. Бродя по бесконечным рядам хозяйственного супермаркета, Ивик с щемящей тоской вспоминала Марка -- как он радовался бы здесь, как ему было бы хорошо... Ему ведь больше ничего и не надо, он был бы так счастлив этими игрушками, добротным красивым инструментом, изобилием материала. Да, ему ничего не надо. Раньше ему нужна была Ивик, а теперь -- не так уж обязательно, теперь сойдет любая симпатичная женщина, а женщину ему найти нетрудно; он милый, обходительный, даже красивый; хозяйственный, в сексе -- выше всяких похвал.
Может, думала Ивик, мы и правда держим людей в Дейтросе, словно в тюрьме. Перетащить Марка сюда, пусть живет как эмигрант.
Она познакомилась с соседями, тоже эмигрантами из Дейтроса. Хэла, бывшая аслен, была старше ее лет на десять. Ее сын, Малин, наоборот на десять лет моложе Ивик. Хэла единственная в семье имела работу, и то -- не на полный день. Малин, правда, учился на каких-то курсах, но, вздыхала Хэла, перспектив у него мало. Он закончил всего лишь интеграционную школу. В Дарайю попал в возрасте 4х лет. Еще трое детей Хэлы жили отдельно. Муж ее, Вайш, пил напропалую, пытался как-то лечиться, но в последнее время опустился окончательно и представлял ужас и кошмар жизни Хэлы, которая, однако, не собиралась почему-то с ним разводиться.
Хэла и подсказывала Ивик, где искать дешевое барахло. Болтали на лестничной клетке, Хэла дымила одну сигарету за другой. Совсем не похожа на дейтру, думала Ивик. То есть черты лица -- да, конечно. Но -- курит. Волосы выкрашены вишневым, лицо -- одутловатое, пробито морщинами, в нос -- неуместно по возрасту -- вдет блестящий гвоздик. Как они меняются, будто этот мир перемалывает их. Хэла, впрочем, чувствовала себя уверенно и была, похоже, вполне счастлива.
– Это ты молодец, что сразу работу нашла, - говорила она, стряхивая пепел прямо на серые плиты пола, - наши обычно долго мыкаются. А то и вообще ничего нету. А на пособии, знаешь... Вон погляди на моего.