Новые пирамиды Земли

Сухинов Сергей Стефанович

– С превеликим удовольствием! Эта банкирская гнида стояла возле алтаря и молилась, чтобы Господь послал ее матери скорую смерть. И еще он просил, чтобы любимая мамочка, упрямая старая стерва – это я в точности повторяю его приалтарные мысли! – перед тем, как испустить дух, открыла бы тайну, в каком из зарубежных банков ее дражайший супруг спрятал изрядный кус денег из закромов компартии. Вот так это гавн… простите, этот славный человек понимает слово «справедливость». Ему, понимаете ли, все мало и мало! А для нас жалеет каких-то жалких триста тысяч, сволота.

Илья оцепенел. Об этих своих тайных мыслях он не говорил никому, даже Кате!

Вольга усмехнулся и сделал большой глоток

пива. Странно, но она по-прежнему оставалась наполненной до самых краев.

– Мы можем помочь вам, дорогой Илья Борисович, найти бумаги отца, – сказал он. – Кстати, ваш батюшка перед смертью оставил завещание, где все тайные банковские счета в иностранных банках переводил на ваше имя. Вы не знали этого, верно? Увы, матушка под конец жизни невзлюбила вас, своего единственного сына, и спрятала оригинал завещания и все банковские бумаги. Знаете, за что такая немилость? Вашей матушки очень не понравились ваши трупоносные махинации с поддельными лекарствами, и она…

– Где? – хрипло перебил его Илья. – Где завещание отца?

Вольга рассмеялся.

– Как ни банально это звучит, но вы на нем, можно сказать, сидите. Матушка ваша была большой поклонницей Ильфа и Петрова, и…

Илья в ужасе схватился за голову:

– О господи! Ну конечно, она спрятала бумаги в один из стульев нашего старинного гарнитура! Я и подумать такого не мог… Разобрал старую дачу на досточки, перекопал всю землю в саду. А папашины доллары лежали у меня под задницей!

Виктор хохотнул и радостно потер руки.

– Ну, теперь врубился, Илюха? Мы у тебя денег не просим, мы тебе их даем, чудила! Не даром, конечно. Наш проект должен иметь свой управляющий банк, и нам нужен толковый финансист. Деньги ведь пойдут немалые, а с ними надо уметь управляться. Мы трое – из другого теста. Вольга – наш лидер и наша голова, я – инженер-строитель, Андрон – знатный пиарщик. Сам знаешь, без пиаровского звона сейчас никуда, иначе денег не будет. А денежки счет любят! Так как, Илюха, согласен?

Илья затравленно посмотрел на Вольгу, который спокойно потягивал пива из неоскудевающей кружки.

– Насколько я понимаю, другого выхода у меня нет?

– Пожалуй, что нет, – кивнул Вольга.

– Но почему именно я? В России найдется не меньше сотни финансистов покруче меня…

Вольга улыбнулся одними глазами и не ответил.

Андрон больно толкнул банкира в бок и зашипел:

– Ну сколько можно лакать дармовое пиво? Давай раскошеливайся, жмот! Надо как следует обмыть нашу сделку, а то у меня уже в горле пересохло. И не забудь оплатить уже выпитое пиво: у нас-то денег ни копейки!

Глава 2. Катя, Вольга и совсем другие

Субботу утром на развилке Рублевского шоссе возле Горок-2, образовалась автомобильная пробка. Почти две сотни иномарок, в основном восьмисотых «Мерседесов», смирно стояли перед постом ГАИ и ждали, когда наконец-то проследует правительственный кортеж, и они наконец-то смогут помчаться к своим загородным имениям, чтобы отдохнуть на лоне увядающей осенней природы от трудов праведных или неправедных. Привычные ко всему профессиональные водители вели себя спокойно, в соответствие с армейским принципом: солдат спит, а служба идет. Их солидные, хорошо одетые и приятно пахнущие пассажиры вели себя куда более нетерпеливо. Они непрерывно звонили кому-то по мобильным телефонам (в основном женам или любовницам), и голоса их звучали нервно и напряженно. Однако высказывать недовольство мало кто решался: по слухам, в районе «Рублевки» прослушивались все мобильники, кроме эфесбешных. Не дай Бог, если кто-то осмелится неодобрительно высказаться о трусости царя-президента Иванова-Иванова, который весьма опасался террактов, и потому заставлял

гаишников перекрывать всю Рублевку с того самого момента, когда он выезжал из Боровицких ворот Кремля! Последствия для влиятельного брюзги могли оказаться весьма плачевными. Бедолага мог даже не доехать до своего имения, огороженного традиционной для этих мест трехметровой кирпичной стеной, с бойницами, колючей проволокой и военизированной охраной, вооруженной парализующими ружьями и автоматами.

Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать… Люди в «Мерседесах», тихо чертыхаясь, ждали. Многих успокаивала только одна мысль: кто знает, быть может уже скоро я сам окажусь членом правительства, и точно так буду измываться над своими бывшими соседями по Рублевке! Президент обожал менять премьеров, и потому многие влиятельные люди действительно имели шанс (за вполне приемлемую сумму) некоторое время порулить какой-нибудь второстепенной отраслью, чтобы успеть до отставки унести в клюве солидный кусочек из закромов государства.

Ожидание на этот раз неприлично затягивалось. Кое-кто из самых нетерпеливых уже разражался протяжными гудками автомобильных сирен, кое-кто пытался выехать из пробки, чтобы попытаться добраться до своего загородного рая обходными путями. Но тут, наконец, постовой вылетел стрелой из своей комфортабельной конуры, и вытянувшись в струнку, заранее отдал честь приближавшемуся со стороны Одинцова кортежу. Издалека послышался протяжный гул сирены: это был предупреждающий сигнал, согласно которому под угрозой применения оружия никто не имел права покидать машины в момент проезда правительственного кортежа.

Наконец, кортеж появился из-за поворота. Но совсем не такой, какой все ожидали!

Впереди автоколонны ехал длиннющий, десятиколесный открытый «Линкольн» болотно-зеленого цвета. Он был набит по завязку циркачами, красотками в купальниках «бикини», золотой молодежью в клевых прикидах, небритыми мужчинами неопределенного возраста, музыкантами в пестрых костюмах, дующух в тромбоны и саксофоны, гремящих железными тарелками и пилящих на скрипках что-то совсем уж непотребное. Вся теплая компания веселилась, обливая друг друга пенящимися шампанским, орала, плясала, тискалась, целовалась в засос, а кое-кто из малохольных, перевесившись через дверцы, блевал прямо на шоссе. Впереди, на капоте лимузина, на кресле с ремнем безопасности восседал важный коротышка в зеленом смокинге и неистово колотил молоточками по серебристому барабану.

– Господи, да это же Андрон по прозвищу Пиявк! – сипло сказал водитель одного из «Мерседесов», и почему-то перекрестился. – Этого гнусного типа я знаю, он приставал к моей жене, когда Маша танцевала в кордебалете театра Оперетты. Ну и крови он попил у всей труппы театра, пока его оттуда не вышибли! Пиявка она и есть пиявка, пусть даже и мужского рода… Ну и бардак! Виталий Евгеньевич, выходит, сучьи гаишники мариновали нас ради этого гавнюка Пиявка и его банды шоу-ублюдков?

Хозяин «Мерседеса» открыл рот, но тут же предусмотрительно закрыл. Он знал, что третий, младший сын царя-президента (типичный Иванов-дурак!) семнадцатилетний оболтус Дима, более известный по прозвищам «Младший» или «Димуля», обожает отрываться с компаниями из отпрысков элиты самым экстравагантным образом, нередко переходя все мыслимые и немыслимые границы. Про развеселые похождения недоросля и птенцов из его «золотой роты» в деловых кругах Москвы ходили тихие легенды. Все на словах поругивали донельзя расшалившуюся молодежь, но в глубине души каждый тайно мечтал, чтобы его мальчик или девочка попали в «золотую роту». Мечтал – и боялся, как бы его кровиночка под руководством развратного Димули не приохотилась к наркотикам, не подцепила бы какую-нибудь нехорошую болезнь.