Новые приключения капитана Шпарина
Шрифт:
– … это были «Международные Новости», - сказал диктор, опрятный мужчина в роговых очках.
– А сейчас у нас в студии эксперт Министерства Обороны господин Тростников. Что вы можете рассказать уважаемым зрителям о вчерашнем инциденте в воздушном пространстве над столицей?
– Э… Помнишь этого эксперта и этого очкарика!?
– воскликнул Сергей Николаевич.
– Помню, но очки у него были другие.
– Эти, эти, - настаивал Маралов.
– А может и не эти.
– Расследование продолжается, - сообщил пухлый мужчина в военной форме без погон
– По предварительным данным вчера около двадцати двух часов над аэропортом «Центральный» потерпел катастрофу неизвестный беспилотный транспортный самолет с ядерным реактором на борту. На месте крушения работают наши специалисты. По одной из версий катастрофа произошла из-за отказа навигационного оборудования и самолет оказался над столицей на очень низкой высоте. По другой версии - столкнулся с неопознанным летающим объектом, с так называемой «летающей тарелкой»…
– «Летающие тарелки», развратные марсианки, желтые карлики, неизвестные самолеты… Кошмар!
– сказал Шпарин, выключил телевизор и толкнул засыпающего экстрасенса.
– Пойдем, Дружище, на природы, прогуляемся по лесу, подышим, разомнемся после сытного обеда, медицина не рекомендует отдыхать с полным желудком. Вернемся и устроим сон-тренаж. Пистолет возьму и пойдем. Давай, давай… Поднимайся.
– А ствол зачем?
– зевая, спросил Сергей Николаевич.
– На всякий пожарный случай.
Глава 7. И снова здрасте…
Глава 7. И снова здрасте…
Большая поляна, пение птиц, бабочки, кузнечики, гудение пчел, у края поляны засохшая береза.
Шпарин сорвал стебелек с пушистым венчиком, сунул в рот, уселся на траву и, сцепив руки на затылке, повалился на спину.
– В сон клонит… Солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья. Воздух густой, чистый кислород, тепло, солнышко, птички поют. Я понял, почему звуки в этих мирах приглушенные, почему рев самолетов-вертолетов, свист винтов-турбин иногда еле слышен - из-за насыщенного воздуха. Состав атмосфэ-эры другой.
– Какой ещё атмосфэ-эры?
– Такой… - лениво ответил Шпарин, пожевывая стебелек.
– Какой дышим. Хорошо-то как, Николаич! Идиллия, мать ее…
– Хорошо, Миша, хорошо, - согласился Сергей Николаевич, снимая спортивную курточку.
– Рядом с вами можно, господин капитан?
– Отчего же нельзя? Располагайся, Дружище.
«Разница есть, неуловима, но есть. Иногда в словах, иногда в жестах. Гадай теперь, кто, где… Если никто из «редких животных» вечером не появится, поеду к Ирочке на «романтическое свидание» или к Леночке, любительнице заездов на длинные дистанции…».
Солнечный шар спрятался за верхушки деревьев и тени деревьев дотянулись до безмятежно спящих друзей. Сергей Николаевич проснулся, потер глаза, послушал тишину, повернулся на бок и осторожно вытянул стебелек изо рта Шпарина. Пушистый венчик погладил лоб, коснулся кончика носа и залез в левую ноздрю.
– Подъём… - сказал Сергей Николаевич, бросая травинку.
– Не хотел будить, спал сладко, не шевелился, не дышал,
Шпарин почесал нос и чихнул.
– Сразу всех… Грудь одинаковая и остальное, кажется. Другое дело, как им, этим остальным пользоваться, в процессе. Это довольно интимные вещи… Сколько мы спали?
– Уже вечер. Мы «здесь» все, Миша, все, существуем в виде полевых субстанций, копий наших прототипов, которых «штампует» сеть подобных «Холмов», вошедших, как ты предположил, в «Резонанс». Со всеми вытекающими хронозавихрениями и чудесами, внедрением фрагментов других реальностей в действующую, в эту, где мы с тобой.
– Это многое объясняет, - с сарказмом проронил Шпарин.
– Что-то, конечно, в твоих речах есть… Про «полевые копии». Про ноосферу или энергоинформационную матрицу не загнешь? Про вибрации? Про эфир? Вали всё в кучу!
– Загну, загну.
– Постой… Постой-ка!
– воскликнул Шпарин, вскакивая на ноги.
– «резонансную теорию» я обсуждал совсем не с тобой. Мы были с тобой на Родине, именно с тобой?
– Были, Михал Иваныч, были. Но был я не с тобой, а с другим «Мишей».
– Ну и как там, в «родных пенатах»? Все ли ладно?
– Если мы здесь, то ничего не ладно. Дома моего нет и в помине, ни улицы, ни дома, - вздохнул Сергей Николаевич.
– И твоего дома нет. И президент другой и страна другая.
– Не Россия?
– Тартария… Со столицей в Сибири. А столица называется Тобольск… - хихикнул Сергей Николаевич и, увидев лицо Шпарина, быстро проговорил:
– Россия, Россия… Но другая. На следующее утро мы вернулись через твой «проход» в «Губернаторство», сели в серый джип и поехали… И за поворотом врезались в бронетранспортер у блок-поста. Дальше не помню. Остается гадать, что было дальше. Думаю, ничего хорошего.
«А ведь не врет! И зачем врать. Так и было. Но не со мной! Я - «полевая копия»? «О сколько открытий чудных…». Чуднее некуда! Гребаные дубликатные миры!».
***
– Быстро пролетел день! Ихняя Земля вращается всё быстрее и быстрее. Заметил?
– Опять «ихняя»?
Раздался треск и мимо друзей, ломая кусты, промчался медведь.
– У!..
– сказал Шпарин, провожая «мишку» стволом пистолета.
– Вот тот самый пожарный случай…. Мог быть. У них на вооружении одинаковые «пушки» и все похожи на австрийский семнадцатый «глок».
– А мне их линейка воинских званий непонятна. Лейтенант, сразу капитан, майор и полковник.
– Если бы только это, Николаич.
– Женщины красивые.
– Ты, Николаич, застоялся и пьёшь много. Женщины, как женщины. Разные… Посмотри вокруг, а ты смотришь на моих. Я же не виноват, что мне попадаются чрезвычайно миловидные девушки.
– Не попадаются, а липнут к тебе, прилипают. Таких много, есть и покрасивше.
– Сам всё время думаю. Устал искать ответы. Существуют же места притягивающие молнии. Аномалии. Может я как раз ходячая аномальность. Притягиваю и излучаю. Лучи прут во все стороны. Невидимые.