Новые приключения парижанина
Шрифт:
Однажды ночью деревня содрогнулась от жуткого шума и грохота.
Загремели выстрелы, огненные вспышки озарили небо.
Тревога! Арабы атакуют!
Как им удалось подкрасться совсем незаметно? Как? Как?
Так или иначе, а это случилось. Вот единственный ответ на все вопросы.
Атака началась сразу с четырех сторон.
Тревога! Тревога! Главное — без паники!
Услыхав команду, коттоло и томба в мгновение ока были на ногах, готовые
Отличная дисциплина!
Арабы и майенба уже почти окружили крепость, но тут из-за земляного вала на них обрушился шквал огня.
Тотор поспевал всюду: он отдавал приказы, подбадривал новобранцев.
Арабам не удалось овладеть деревней сразу, как в прошлый раз, когда томба захватили врасплох и дело довершила всеобщая паника.
Здесь, напротив, царили хладнокровие и трезвый расчет.
Крепость дважды пытались взять штурмом, и дважды она устояла. Наступавшие несли неслыханные потери, десятки трупов устилали дно оборонительного рва. А среди коттоло был всего один убитый.
Йеба и несколько обученных медицинской премудрости женщин переносили раненых в хижины.
— Беречь боеприпасы! Стрелять только наверняка! Подпускайте поближе! — командовал Тотор. Хорош-Гусь торопливо переводил.
Меринос высматривал главарей и бил без промаха.
Занимался день. Тотор не мог унять невольной дрожи.
В армии противника как будто и не замечали потерь. Наступавшие все прибывали и прибывали. Их было более двух тысяч! И у всех ружья!
Тотор похолодел. Он, именно он, и никто другой, отвечает за жизнь всех этих людей.
Подбежал бледный как полотно Жан Риммер, взявший на себя роль адъютанта.
— Жарко будет! — процедил он сквозь зубы.
А Хорош-Гусь, ни на шаг не отходивший от командира, прибавил:
— Увязли по уши…
Однако никто не дрогнул. Аколи руководил войском, посылал людей в наступление, разводил посты. Негры дрались геройски, не хуже белых. Стреляли метко — сказывалась выучка.
И все-таки кольцо белоснежных бурнусов неумолимо сжималось. Но странное дело! Наступавшие вдруг остановились и прекратили стрельбу…
Очевидно, бандиты были уверены в том, что защищать коттоло смогут лишь несколько белых с карабинами, и рассчитывали на скорую и легкую победу. Упорное сопротивление, организованное по всем законам военной науки, и плотная стена огня явились для них полной неожиданностью.
Кто бы мог подумать, что придется отступать?
Внезапно над арабским войском взвился белый флаг.
Что это значит?.. Перемирие, переговоры?
Тотор не колебался ни секунды. Приладил на острие копья белый лоскут и поднялся на насыпь, которая легко простреливалась со всех сторон.
Ни дать ни взять — живая мишень!
Но тишину не нарушил ни один
Ряды атакующих расступились, и вперед вышел араб в тюрбане и бурнусе. Он приблизился к Тотору и поднял правую руку над головой.
Это был парламентер.
Нет ли тут какой хитрости? Не попадет ли Тотор в ловушку, сделай он еще один шаг?
Впрочем, будь что будет! Он выполнит свой долг до конца.
Тотор подошел к краю насыпи и крикнул:
— Чего вы хотите? Отвечайте… я слушаю.
Он тотчас узнал в арабе бен Тайуба, хоть видел его всего несколько мгновений во время кровавой расправы в деревне томба.
Бен Тайуб, казалось, удивился. Его поразила французская речь. Он ожидал услышать английский, в крайнем случае немецкий.
Араб обернулся и бросил кому-то несколько слов по-немецки.
От толпы отделился белый в одежде мусульманина и подошел к бен Тайубу.
— Вы французы? — раздался высокий голос. — Я понимаю по-французски.
— Но у вас легкий акцент, — отвечал Тотор. — Как будто орехи щелкаете. Вы, часом, не немец ли?
— Какая разница? Я говорю с вами от имени моего командира бен Тайуба…
— То есть вора и работорговца, убийцы женщин и невинных младенцев…
— К чему это фанфаронство? — прервал его немец. — Вот что предлагает вам бен Тайуб. Войско ваше малочисленно — человек четыреста — пятьсот! Вооружены из них не более сотни. Нас две тысячи, у всех ружья и боеприпасов в избытке. Сопротивление бесполезно. Поскольку вы француз, — заговорил он со злобной иронией, — у вас, вне всякого сомнения, благородное сердце. Не захотите же вы обречь людей на верную смерть…
— Что вы предлагаете?
В это время на насыпи рядом с Тотором появился Жан Риммер.
— А! Изменник! Презренный пес! — закричал он. — Дорогой Гюйон, знаешь ли ты, кто этот человек? Это лейтенант фон Штерманн, немецкий офицер — прислужник воров и убийц, человек, который штыком закалывает детей…
Немец взбесился.
— Заткнитесь, черт побери! — крикнул он. — Иначе мы не станем дожидаться ответа. Захватить деревню — пара пустяков!
— Попробуйте! — отозвался Тотор.
Немец усмехнулся.
— Взгляните!
Арабы расступились, и Тотор увидел два полевых орудия, нацеленных на деревню и готовых к бою.
— Бен Тайуб сжалится над вами, — продолжал парламентер. — Если вы сдадитесь, белых пощадят и отпустят на все четыре стороны. Мало того, ни один коттоло, ни один томба не будет убит. Мы сохраним им жизнь и решим их судьбу. Таковы наши условия. Советую принять их, — закончил фон Штерманн, скрежеща зубами с досады оттого, что его узнали.
Тотор не перебивал говорящего, еле сдерживаясь, чтобы не плюнуть ему в лицо.