Новые работы 2003—2006
Шрифт:
«– Типичный кулачок по своей психологии, – заговорил Иван Николаевич, которому, очевидно, приспичило обличать Рюхина, – притом кулачок, тщательно маскирующийся под пролетария» (с. 68).
«Люди, скрывавшие прошлое, “маскировались”, как говорили в СССР. А раз они маскировались, их необходимо было “разоблачать”» [609] .
«… Формалистские выверты, которыми он, маскируя свои враждебные тенденции, влияет на ряд молодых вполне советских поэтов…» [610] .
609
Фицпатрик
610
Усиевич Е. Под маской юродства // Литературный критик. 1933. № 4. С. 90; речь о Николае Заболоцком.
«– Все-таки желательно, гражданин артист, чтобы вы незамедлительно разоблачили бы перед зрителями технику ваших фокусов <…>. Зрительская масса требует объяснения.
– Зрительская масса, – перебил Семплеярова наглый гаер, – как будто ничего не заявляла?» (с. 27).
«Шуруют в массе» (С. Эйзенштейн, «Стачка», 1925–титр).
«Что даже массы захохотали!» [611] .
Надо иметь в виду, что массы, массовая работа, массовки приобрели большое значение в языке уже в 1900-е годы.
«Он почти оторвался от рабочих масс…» [612] .
«Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя кулеш коммунизма! И что тебе надо, стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила» (Платонов А. Котлован [рукопись]) [613] .
611
Платонов А. Деревянное растение: Из записных книжек начала 30-х. М., 1990. С. 9.
612
Речь защитника Брауде 7 марта 1931 года // Процесс контрреволюционной организации меньшевиков. М., 1931. С. 363.
613
Цит. по: Корниенко Н. История текста и биография А. П. Платонова (1926–1946) // Здесь и теперь. I. 1993. С. 149.
«Наш пленум является первым пленумом организации, которая представляет всю массу советских писателей» [614] .
Пастернак «не видит огромного культурного подъема масс, замечательной тяги их к искусству» (1936) [615] .
«Превращать литературу в средство затемнения масс и их развращения», «служить делу затемнения сознания масс и их развращения» [616] .
614
Вступительное слово Гронского // Советская литература на новом этапе: Стенограмма первого пленума Оргкомитета Союза советских писателей (29 октября – 3 ноября 1932). М., 1933. С. 5.
615
Еще о самокритике. Указ. соч. С. 1.
616
Тарасенков Ан. О советской литературе: Сб. статей. М., 1952. С. 13, 44.
Ср. у В. Набокова:
«Если по мнению царей писателям вменялось в обязанность служить государству, то по мнению левой критики они должны были служить массам. Этим двум направлениям мысли суждено было встретиться и объединить усилия, чтобы наконец в наше время новый режим, являющий собой синтез гегелевской триады, соединил идею масс с идеей государства» (Лекция «Писатели, цензура и читатели в России», 1958) [617] .
617
Набоков
«– Не в курсе я, товарищ, – тоскливо перебил человек» (с. 192, разговор единственного не арестованного члена правления – которого, впрочем, тут же и арестуют, – с Поплавским о квартире Берлиоза).
Это было новое выражение, появившееся в советское время, когда стало необходимым каждому «быть в курсе» декретов и постановлений новой власти.
«… Конечно, в полном смысле слова разговор этот сомнительным назвать нельзя (не пошел бы Степа на такой разговор), но это был разговор на какую-то ненужную тему. Совершенно свободно можно было бы, граждане, его и не затевать» (с. 81).
Терминология власти, в частности, цензуры:
«Д. Лихачев доказывает, что “человек живет еще до своей жизни, до рождения, живет как некая потенция”. Эта ненужная, путаная концепция, ведущая к идеализму, была снята» [618] .
«… Лапшённикова сообщила мне, что редакция обеспечена материалами на два года вперед и что поэтому вопрос о напечатании моего романа, как она выразилась, “отпадает”» (с. 140).
618
Из переписки Ленгорлита [т. е. управления цензуры в Ленинграде] с партийными органами – январь 1963 г. // Цензура в Советском Союзе: 1917–1991. Документы. М., 2004. С. 402–403.
В Словаре Ушакова – «утратить силу, смысл: все его возражения отпали».
«… Смущает ли молодого человека, едущего в Москву, то обстоятельство, что на нем худая одежда? Этот вопрос отпадает. Можно быть одетым во что угодно. Моды нет. Модным быть стыдно» [619] .
Но постепенно – как замечено и зафиксировано Булгаковым – это слово полностью переходит в язык власти – редакторов, цензоров, партийной номенклатуры.
619
Олеша Ю. Книга прощания. М., 1999. С. 43. Запись от 7 мая 1930 г.
Семплеярова
«в два счета перебросили в Брянск и назначили заведующим грибнозаготовочным пунктом. Едят теперь москвичи соленые рыжики и маринованные белые и не нахвалятся ими и до чрезвычайности радуются этой переброске» (с. 379).
«В языке удивительно точно отражается лицо времени.
<…> Тут не надо ни социологических исследований, ни статистических данных, никаких архивных документов, лучше стихийного простодушия – “меня перебросили” – не выразишь самочувствие современника (1968 г. 18 декабря. В магазине “Гастроном”)» [620] .
620
Кочин Н. Спелые колосья. Нижний Новгород, 2001. С. 223.
«Вся эта глупейшая, бестактная и, вероятно, политически вредная речь заставила гневно содрогаться Павла Иосифовича…» (с. 340).
«Предварительная цензура просматривает печать как в интересах охраны государственных тайн, так и в интересах недопущения политически вредных, искажающих советскую действительность, малограмотных, халтурных произведений или отдельных мест» [621] .
621
Из докладной записки начальника Главлита Б. Волина в Политбюро ЦК ВКП(б) о работе и новых задачах органов цензуры от 9 апреля 1933 // Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП(б), ВЧК ОГПУ—НКВД о культурной политике 1917–1953 гг. М., 1999. С. 193.