Новые россы
Шрифт:
— Хорошо. Давайте дальше. Начальник связи, что у нас в эфире? — спросил Уваров Дулевича.
— Ничего, товарищ подполковник. Эфир по-прежнему чист, — доложил старший лейтенант. — Я своим ребятам приказал при первой же возможности прослушивать все. Но пока безрезультатно. Все средства связи работают исправно. Имеется запас батарей. На складе нашли.
— Успели хоть телефоны и кабель из котлована снять?
— Телефонные аппараты успели, а вот кабель нет. Некогда было. Но нам и оставшегося с лихвой хватит.
— Понятно. Следующий…
Командиры и сержанты по очереди доложили Уварову о состоянии
Выслушав всех, Уваров принял решение:
— Приказываю. Весь завтрашний день объявляется одновременно выходным и парко-хозяйственным. С утра людей не будить. Пусть отсыпаются. После завтрака всем заняться приведением себя в порядок. Проверить лошадей, подводы, технику и оружие. Товарища Ярцева вместе с вами, господин капитан, — обратился Уваров к Невзорову, — я попрошу уточнить запас продовольствия, все, что имеется, вплоть до последнего зернышка. Возможно, нам придется задержаться здесь. Людям действительно нужна передышка. Все. Разойдись.
Олег попросил остаться только старшего лейтенанта Бажина, своего друга Николая и ротмистра Новицкого.
— Товарищ старший лейтенант, — обратился он к Бажину, — где бы мы ни находились, но караульную службу никто не отменял. Поэтому прошу вас организовать охрану лагеря. Вместе с лейтенантом Поповым отберите ответственных и надежных людей. Выставьте часовых с таким расчетом, чтобы все могли нормально отдохнуть. Все. Исполняйте.
Когда козырнувший Бажин ушел, Уваров обратился к ротмистру Новицкому:
— Михаил Николаевич, я понимаю вашу нелюбовь к большевикам и даже догадываюсь почему. Историю в свое время изучал. Но прошу вас впредь не допускать подобных эксцессов. Новая гражданская война нам ни к чему. Все, кто оказался здесь, в этом не виноваты. Всего, что было там, уже не вернешь. Я не прошу вас всех любить. Я прошу перестать ненавидеть. Согласны вы с этим?
Новицкий внимательно посмотрел прямо в глаза стоящему перед ним старшему по возрасту, да и по званию человеку, хоть и из другого мира. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Что сейчас происходило в душе ротмистра, было известно только ему и Богу. Эти «смотрины» продолжались с минуту. Наконец ротмистр медленно поднял правую руку, подкрутил свои гусарские усики и, кивнув головой, четко произнес:
— Слушаюсь, господин полковник. Обещаю впредь внешне не проявлять свою неприязнь к красным. Но свои мысли о них я все же оставлю при себе. Вы из времени, когда большевики проиграли, и только поэтому я принимаю вашу просьбу. Разрешите идти?
— У меня к вам еще две просьбы, ротмистр.
— Приказывайте.
— Я не хочу сейчас вам приказывать, а просто прошу.
— Я вас слушаю, — смягчился Новицкий.
— Прошу организовать ваших казаков для выпаса лошадей и скота. Лучше их это никто не сделает. Это первое. Вторая просьба заключается в следующем. Честно признаюсь вам, что мы еще не нашли выход отсюда. Но нашли вход под окружающую нас гряду. Завтра Николай Тимофеевич со своими людьми проверит его. Вас же я прошу подняться на гряду и пройтись по ней сверху. Может быть, что-то и найдете. Заодно и проверите, сможем ли мы там пробраться со своим транспортом.
— Приму за честь их исполнить. Разрешите идти?
— Да. Вы свободны.
— Честь имею.
Когда Новицкий ушел, Олег повернулся к другу:
— Вот такие люди были раньше, Коля. Ему ствол в грудь, а он даже и не моргнул. И как они в Гражданскую-то проиграли?!
— Разобщены были. Каждый тянул одеяло на себя. Деникин к себе, Колчак к себе, Юденич тоже. Каждый мнил себя единственным спасителем России. Вот и доигрались. Да еще и со стороны простого народа поддержки у них не было. Белые хотели вернуть старое, а народ хотел жить по-новому. Вот у них и не получилось. А большевики наобещали народу того, чего тот желал, поэтому и выиграли. Хотя потом и обманули, — негромко пояснил Антоненко. — У меня тесть историком был, вот иногда и просвещал меня, неуча.
— Ладно. Вернемся к нашим баранам. Как завтра действовать решил?
— Сначала раз сплаваем, осмотримся. Если что найдем, то более глубокую разведку группой сделаю.
— Кого с собой возьмешь?
— Да там много народа и не надо. Лодка ведь двухместная. Несколько раз плавать придется. Сам пойду и Лешку Нечипоренко возьму. Он хоть и перестроился на гражданский лад, но на него положиться можно. Проверенный. Будаева еще возьму. Он маленький, где щель какая будет, везде пролезть сможет, да и снайпер отличный. Казака Трепачко неплохо бы взять…
— Трепачко оставь ротмистру. Ему тоже следопыты хорошие понадобятся.
— Ну тогда младшего сержанта Юрченко и Аксенова. Думаю, хватит.
— Рацию возьми. Если получится и на поверхность выйдешь, свяжемся… Может, еще и радиста прихватишь?
— Да не надо. Я и сам разберусь. Нечипоренко тоже легко сможет.
— Ладно. Пошли отдыхать, а то ноги уже еле носят. Эх, старость не радость.
Глава 14
На следующее утро Олег проснулся от осторожного прикосновения к своему плечу:
— Товарищ подполковник! Олег Васильевич, проснитесь!
— Что случилось?
— Доктор за вами прислал. Командир полка, товарищ подполковник Климович в сознание пришел, к себе зовет.
Уваров открыл глаза. Над ним склонился ординарец Синица, закрывая собой часть неба.
— Сколько сейчас времени?
— Часов семь будет. Если по-нашему.
— Назар, ты хоть сам ложился?
— Так точно. Меня только что разбудили.
Поднявшись и осмотревшись, Олег увидел, что лагерь еще спит. Только возле дымившей полевой кухни четверо мужчин и три женщины готовили завтрак. Между ними, делая необходимые указания, похаживал Ярцев. От кухни распространялся приятный запах еды, заставивший желудок заурчать.
Над озером и окружавшими их скалами низко висели свинцовые облака.
В стороне, откуда они пришли накануне, несколько казаков и красноармейцев перегоняли через ручей на противоположный берег озера табун лошадей. За ними, мыча и позвякивая в утренней тишине колокольчиками, шло небольшое стадо коров с телятами. Завершала процессию тройка коз, жадно хватающая траву прямо на ходу. Среди коз величаво выделялся козел с большими скрученными рогами.
«Профессорский Тимоха гарем свой сопровождает», — вспомнил Уваров.