Новые русские бесы

Хотиненко Владимир Иванович

Катаев: А так бы сняли? Хорошая книжка была?

Хотиненко: Может быть, и снял был. Почему? Там любопытно было, там любопытно. Мы ещё кое-что придумали, я всего рассказывать не буду, не корректно…

Монгайт: Значит работа шла?

Хотиненко: Да! Работа шла, сценарий писался…нет, я бы скорее всего снимал. В тех обстоятельствах я скорее всего снимал бы, там ничего такого не было, это была любопытная очень история.

Монгайт: Может, сейчас стоит вернуться?

Хотиненко:

Не знаю, посмотрим, сейчас это будет на совсем другом витке… Вообще, я не знаю, как снимать фильмы на современные события. Если вы, как говорили, знакомы с моим творчеством, я могу снимать фильмы одновременно с событиями. У меня был такой период в моей жизни, когда я снимал одновременно с событиями. Это у меня «Патриотическая комедия» про первый путч, это «Макаров», это второй путч, «Мусульманин», это Чечня и так далее. Тогда меня стали спрашивать: «Что ты дальше собираешь снимать?». Это не пророческие, это некая одновременность мироощущения. Сейчас я не знаю, у меня нет ни темы такой, ничего, чтобы можно было про современные события снять. Плюс я не очень люблю кино, которое вдогонку, это в Америке, у них есть опыт, у них есть практика, они могут быстро написать сценарий. Они умеют снимать фильмы на современные события.

Катаев: «72 метра» были по мотивам.

Хотиненко: По мотивам, но все-таки довольно отдаленных событий и трансформированных значительно, потому что там я даже лодку делал дизельную, хотя от этого все равно было трудно избавиться, может, даже невозможно.

Монгайт: Можно я вас спрошу про фильм «Мусульманин»? Когда увидела фильм «Homeland», я была поражена, ведь это «Мусульманин». Вы видели?

Хотиненко: Ну, конечно, я современное кино смотрю, я один из самых смотрящих режиссеров.

Монгайт: По которому сейчас снимают сериал «Родина», но это абсолютно фабула «Мусульманина» – и плен, и военные, и возвращение. Резонанс невероятный.

Хотиненко: Вы видели «День сурка»?

Давлетгильдеев: Конечно.

Монгайт: Естественно.

Хотиненко: Он был снят спустя пять лет после «Зеркала для героя». И два раза придумать ход с повторением одного дня невозможно. Это я точно знаю. Это придумала Надя Кожушаная, царство ей небесное, и там было буквально заимствование.

Тыркин: Подождите, а у Брэдбери не было что-то подобного?

Хотиненко: Нет, одного дня не было ни у кого. Это Надя Кожушаная придумала, даже не я.

Монгайт: Вы входите в Патриарший совет по культуре.

Хотиненко: И в Президентский совет по культуре вхожу. Я вообще вхожу туда, где мне кажется, я что-нибудь могу сделать.

Монгайт: Я слышала, что вы снимали фильм «Поп» при помощи российской православной церкви.

Хотиненко: Нет, не на деньги.

Я даже не продюсер, поэтому механизм добывания денег на фильм «Поп» я не знаю. Например, я был продюсером фильма «Макаров». Вы можете спрашивать, я вам расскажу, как я добывал деньги. На «Попе» я не был продюсером, я был режиссером. Я механизм добывания знаю, церковь на это не давала. Давали люди, которых, возможно, церковь просила, чтобы дали деньги на этот фильм.

Монгайт: Что вам дает участие в этих советах по культуре президентском, патриаршем? Вы говорите, что вы можете что-то сделать, что-то изменить, что вам удается?

Хотиненко: Может, это иллюзия. Дело иногда не в конкретной помощи, но там рассматриваются вопросы актуальные на сегодняшний день: вопросы культуры и взаимоотношения церкви с культурой и с обществом. Быть немножечко в курсе, в прямом контакте мне представляется интересным в любом случае. Плюс иногда принимаются какие-то решения. Понимаете, практическая целесообразность для меня, может быть, не настолько большая, сколько общение. Для меня это общение.

Монгайт: Вам не жалко времени на эти отсиживания на советах?

Хотиненко: Меня часто спрашивают, а как вообще у меня хватает времени, потому что у меня мастерская на ВГИКе, мастерская на Высших курсах, я снимаю кино безостановочно. Я привык в таком режиме, и потом эти советы собираются не часто. Может, даже к сожалению. Они раз в два года, два раза собираются. Это не часто. Я в пробке провел больше времени.

Давлетгильдеев: А советовать получается? Прислушиваются к советам?

Хотиненко: В общем, да. Если вы меня спросите, насколько я верю в эффективность, то я не думаю, что они очень эффективны. Это все-таки по моим ощущениям больше общение, больше обмен присутствующих информацией, нежели получение 100 % результата, хотя результатом президентских советов часто были конкретные решения.

Монгайт: Например?

Хотиненко: Сейчас не будем.

Казнин: То есть ради удовольствия, ради светской тусовки?

Хотиненко: Это можно называть светской тусовкой, я это называю общением. Вопрос в формулировке. Для меня это общение существенное и важное, потому что, к сожалению, в этой суете, в которой мы находимся, пообщаться удается не часто.

Давлетгильдеев: Вообще известно про вас, что вы достаточно верующий человек, насколько я понимаю, да?

Хотиненко: Ну да, хотя я не люблю про себя говорить, что верующий. Это такое личное дело, но я воцерковленный человек.

Давлетгильдеев: Совсем недавно был такой опрос «Левада-Центра», по которому 70 % опрошенных россиян, они хоть и называют себя православными, они признаются, что в церковь они не ходят. Это такой миф, что у нас православная страна. Во время всех соцопросов они признают, что в Бога верят, мы – православные, но в церковь ходить боимся.