Новые русские

Рогожин Михаил Владимирович

Вера с кулаками набрасывается на Макса. Ее длинные ногти скользят по его лицу, оставляя кровавые следы. Он пытается перехватить ее руки. Но она впивается зубами в его запястье. От боли Макс теряет выдержку, упирается коленом в ее живот и с силой отталкивает от себя. Хватаясь руками за воздух, Вера отлетает от кресла и падает спиной на журнальный столик. Ее голова свешивается почти до пола. Макс пугается. Вскакивает с кресла. Вера уцепилась руками за ковер, извивается, но встать не может. Размахивает в воздухе ногами. Видя, что особых травм не имеется,

Макс успокаивается. Стоит и смотрит, как она барахтается. В это время в дверь звонят. Макс снова давится смехом и идет открывать. На пороге — Матвей Евгеньевич в обнимку с Надей. Приятные гости и главное — вовремя. На смех Макса они почему-то реагируют вытянувшимися в недоумении физиономиями.

— Макс! — хлопает в ладоши Надя. — Неужто кошку купил? Здорово! Что она с тобой сделала!

— Да, да… Надо же, — поддакивает озабоченный Туманов.

Макс вспоминает о царапинах, сделанных ногтями Веры. Эти улики ее ревности ему самому интересны. Поэтому, не заботясь далее о гостях, он спешит в ванную комнату. Надя по-хозяйски с пакетами проходит на кухню. Матвей Евгеньевич семенит за ней.

— Ой, по-моему, у твоего друга в гостях дама, — Надя показывает пальцем на чашку с недопитым кофе, края которой перепачканы красной помадой. — Мы ему помешали!

Вместо того чтобы оценить наблюдательность милой девушки, Туманов воровато оглядывается. И неспроста. В коридоре, подбоченясь, стоит Вера. Голова Евгения Матвеевича уходит в плечи, спина ссутуливается. Он на глазах становится весьма пожилым, немощным человеком.

— А где Лиза? — не здороваясь, спрашивает Вера.

Надя с интересом пытается разглядеть возникшую женщину.

— О, да у нас гости, — весело говорит она. — А кто такая Лиза? Неужели дедок еще и с Лизой балуется?

Туманов делает ей знак, чтобы замолчала. Но Надя не обращает на него внимания. Наоборот, отстраняет его и направляется к Вере.

— А чего, мне интересно познакомиться с девушкой Макса. А то такой классный мужик и спит в одиночестве… — Она неожиданно замолкает, напарываясь на негодующий взгляд Веры. — Ой…

Вера долго рассматривает девицу. Молчит. Та ей улыбается. Но улыбка не производит благоприятного впечатления. Из-за плеча Нади Туманов знакомит дам:

— Познакомься, Надюша. Это Вера, жена Макса.

— Правда? То-то я смотрю и думаю — слишком важная для нашей компании.

— Какая? — поражается ее наглости Вера.

— Такая… такая… — теряется девица. — Короче, одним словом, жена. Очень похожа.

— На кого? — не унимается Вера. Она впервые разговаривает с девушками такого сорта.

— На жену. Я же говорю, сразу видно, жена к Максу вернулась. Он все грустный ходит. Один. Даже не попросил меня подругу привести. Наверное, вас любит.

Туманов приходит в себя после короткого замешательства. Его артериальное давление скакнуло на двести. А это крайне нежелательно. В его возрасте стрессы опасны. Поэтому он выжимает из себя улыбку.

— Эта милая девушка

поклонница. Она постоянно бывает на моих концертах. Но, к сожалению, с Лизой не знакома. Ты ведь знаешь характер моей жены. Она домоседка. Вытянуть ее из Майори большая проблема.

— Ах, речь о вашей жене, Матвей Евгеньевич, извините, — подыгрывает ему Надя и сообщает Вере:

— Мы же больше по музыкальной части знакомы.

Из ванной комнаты появляется Макс. Его лицо разукрашено йодом. Но при этом сияет. Как ни в чем не бывало обращается к Вере:

— Что ж ты не приглашаешь дорогого гостя в комнату? Он нас в Юрмале всегда широко встречает.

Вера ошарашена. Для нее непонятно, как в семейный дом, к подруге жены приходить с девицами. Да еще, как она теперь догадалась, спать с ними в ее спальне. Чудовищно. Но не устраивать же скандал. К тому же ужасно неудобно за расцарапанное лицо Макса. Подумают, будто истеричка и идиотка. Самое основное в конце концов, от чего сердце перестает в ее груди биться раненым зверем, явная непричастность Макса к этому пошлому разврату. О мерзостях Туманова Вера наслышана давно. Ей безумно жалко Лизу, такую же чистую и красивую, как прибалтийский, любимый ею янтарь.

Неловкое молчание нарушает Матвей Евгеньевич:

— Прости, дорогая Верочка, я всего на несколько дней по делам в столицу. Тебя не было, вот и дал себя уговорить Максу пожить у вас. А твой приезд большая для всех нас радость. Мы как раз принесли все для праздничного ужина.

— Да, да… — подтверждает Надя.

— Идите в комнату, я накрою.

— Вам помочь? — продолжает активничать девица.

— Пожалуй, — Вере интересно поближе познакомиться с девушкой, соглашающейся ложиться в чужую постель с пожилым женатым мужчиной. Ведь зная скупость Туманова, на большие деньги за это рассчитывать наверняка не приходится.

Мужчины с чувством облегчения удаляются в комнату. Усаживаются в кресла. Туманов подмигивает Максу:

— О, влипли… Специально небось примчалась пораньше, чтобы накрыть?

— Не думаю.

— Ну, ты-то молодец. Я даже не ожидал. С первого раза Элеонору уложить в койку? После Ласкарата достойно уважения. Раньше, когда она была официанткой, каждый мог при желании перепихнуть. А нонче она — козырная дама.

Макс напрягается. Столь чудовищное оскорбление произносится лукавым отеческим тоном. Возмутиться — значит, признаться. Пытается небрежно пожать плечами, хотя со стороны это больше напоминает поднятие штанги.

— Глупости… Зашел на полчаса. Кто тебе сказал?

— Уж всей Москве известно.

— От кого? — настораживается Макс. Его подозрение падает на утреннюю подругу. Нинон, кажется, ее зовут.

Матвей Евгеньевич добродушно улыбается. Трет ладонями велюровые подлокотники кресла, словно старый кот в предвкушении сметаны.

— Мой милый друг, не смущайся. Она сама же всем и рассказала. Как они любят болтать на эти темы. Хвалиться друг перед другом. Уж я-то знаю.

Макс не выдерживает: