Новые стихотворения (1891-1895)
Шрифт:
Так те, кто любят — мученики оба,
Прикованы друг к другу навсегда:
И большего нет подвига пред Богом,
Нет в мире большей казни, чем любовь!»
Потом, когда они вернулись в келью
И в мире прожили двенадцать дней,
Исполнены любовью совершенной, —
Евлогий умер, и на третий день
Расслабленный за братом в лоно Бога
Для вечного покоя отошел.
1891
МОЛЧАНИЕ
Как
Но ничего сказать я не умею,
Я только радуюсь, страдаю и молчу:
Как будто стыдно мне — я говорить не смею.
И в близости ко мне живой души твоей
Так все таинственно, так все необычайно, —
Что слишком страшною божественною тайной
Мне кажется любовь, чтоб говорить о ней.
В нас чувства лучшие стыдливы и безмолвны,
И все священное объемлет тишина:
Пока шумят вверху сверкающие волны,
Безмолвствует морская глубина.
1892
ЛЮБОВЬ-ВРАЖДА
Мы любим и любви не ценим,
И жаждем оба новизны,
Но мы друг другу не изменим,
Мгновенной прихотью полны.
Порой, стремясь к свободе прежней,
Мы думаем, что цепь порвем,
Но каждый раз все безнадежней
Мы наше рабство сознаем.
И не хотим конца предвидеть,
И не умеем вместе жить, —
Ни всей душой возненавидеть,
Ни беспредельно полюбить.
О, эти вечные упреки!
О, эта хитрая вражда!
Тоскуя — оба одиноки,
Враждуя — близки навсегда.
В борьбе с тобой изнемогая
И все ж мучительно любя,
Я только чувствую, родная,
Что жизни нет, где нет тебя.
С каким коварством и обманом
Всю жизнь друг с другом спор ведем,
И каждый хочет быть тираном,
Никто не хочет быть рабом.
Меж тем, забыться не давая,
Она растет всегда, везде,
Как смерть, могучая, слепая
Любовь, подобная вражде.
Когда другой сойдет в могилу,
Тогда поймет один из нас
Любви божественную силу —
В тот страшный час, последний час!
<1892>
ОБЫКНОВЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Он твердо шел прямой дорогой,
Ни перед кем не лицемерил,
И, безупречен в жизни строгой,
В богов толпы он свято верил.
И вдруг с улыбкою безумной
Ты все разрушила, смеясь;
Грозой блистательной и шумной
Над тихой жизнью пронеслась.
То верит он слепой надежде,
То вновь боязнь его тревожит,
И он не хочет жить как прежде
И за тобой идти не может.
Ты для него непостижима
В твоей загадочной
А он весь век непогрешимо
Живет и думает как все.
Его душа — без вдохновенья:
С благоразумьем неразлучен,
Он чужд борьбы и разрушенья,
Он добродетелен и скучен.
Кто обвинит тебя сурово?
Ты плод запретный сорвала
И край священного покрова
Пред недостойным подняла.
Так этот мир был лучезарен,
Так были сладки эти звуки,
Что, может быть, за смерть и муки
Он будет вечно благодарен.
1892
ОДИНОЧЕСТВО В ЛЮБВИ
Темнеет. В городе чужом
Друг против друга мы сидим,
В холодном сумраке ночном,
Страдаем оба и молчим.
И оба поняли давно,
Как речь бессильна и мертва:
Чем сердце бедное полно,
Того не выразят слова.
Не виноват никто ни в чем:
Кто гордость победить не мог,
Тот будет вечно одинок,
Кто любит, должен быть рабом.
Стремясь к блаженству и добру,
Влача томительные дни,
Мы все — одни, всегда — одни:
Я жил один, один умру.
На стеклах бледного окна
Потух вечерний полусвет.
Любить научит смерть одна
Все то, к чему возврата нет.
Умолкнет гордость и вражда,
Забуду все, что я терплю,
И безнадежно полюблю,
Тебя утратив навсегда.
Темнеет. Скоро будет ночь.
Друг против друга мы сидим,
Никто не может нам помочь, —
Страдаем оба и молчим.
1892
Киев
DE PROFUNDIS
Из дневника
…В те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения, которое сотворил Бог, даже доныне и не будет. И если бы Господь не сократил тех дней, то не спаслась бы никакая плоть.
I
УСТАЛОСТЬ
Мне самого себя не жаль.
Я принимаю все дары Твои, о Боже,
Но кажется порой, что радость и печаль,
И жизнь, и смерть — одно и то же.
Спокойно жить, спокойно умереть —
Моя последняя отрада.
Не стоит ни о чем жалеть,
И ни на что надеяться не надо.
Ни мук, ни наслаждений нет.
Обман — свобода и любовь, и жалость.
В душе — бесцельной жизни след —