Новый американский молитвенник
Шрифт:
— Попросту говоря, сунули Барни Файфу полсотни? — спросил я. — Или вы спите с кем-нибудь из помощников шерифа?
Брауэр шагнул в проход, где стоял я.
— На вашей стороне целая армия, а вы отказываетесь начинать боевые действия. Пора это менять.
Из соседнего прохода донесся голос Терезы:
— Нельзя ли подождать с этим немного?
— Мы и так долго ждали, мэм, и вот к чему это привело, — ответил Брауэр, обводя пожарище широким ораторским жестом. — Принимая во внимание результат, считаете ли вы дальнейшее
Местоимениями «мы» и «наш» он пользовался с ловкостью хорошего коммивояжера, и от него не веяло фанатизмом, как от обычного вардлинита. Его безупречная выдержка наводила на мысль о бывшем заключенном, и я сразу заподозрил, что именно так оно и есть. А еще в нем была та своеобразная почтительность, которую большинство сочли бы чистой воды притворством, но я-то сразу распознал в ней обычную манеру мошенника — прикинуться вареной свеклой, потихоньку оценивая вас. Его появление разожгло во мне профессиональный интерес. Мне захотелось посмотреть, как он работает.
— Трит никогда не стал бы для вас проблемой, если бы вы сами ему не позволили, — обратился Брауэр ко мне. — А если вы и дальше будете сражаться с ним в одиночку, то наживете беды и похуже.
— А вы нам, разумеется, можете помочь, — сказала Тереза.
— У меня есть несколько предложений, которые вы, быть может, не откажетесь рассмотреть.
— Думаете, я не вижу, к чему вы клоните? — спросил я.
— Надеюсь, что нет. Потому что я пытаюсь убедить вас обратить наконец внимание на происходящее вокруг. Вы добились такого успеха, что неизбежно начинаете привлекать рыбу позубастей, чем Трит.
— О присутствующих мы не говорим, разумеется.
Брауэр улыбнулся, как будто признавая, что пропустил удар.
— Вам пора самому переходить в нападение, а не просто отвечать на угрозы других. Вот что я хочу вам сказать.
— Все это мне знакомо, — сказал я. — Сначала вы предлагаете себя в качестве советника, консультанта… или еще кого-нибудь в том же духе. Если я соглашаюсь, вы оказываетесь рядом со мной. Узнаете все мои слабости, учитываете каждую мою ошибку. Если я отказываюсь, то вы делаете все, чтобы подорвать мой авторитет у вардлинитов. Пытаетесь выдать меня за незначительную фигуру. Короче, не мытьем, так катаньем втираетесь в команду. Неприкрытое давление, одним словом.
— Когда бизнес становится успешным настолько, что от него начинают зависеть люди, множество людей, а глава компании оказывается не в состоянии защитить их интересы, они имеют полное право взять дело в собственные руки.
— Вы уже сейчас зубы показываете, — сказала Тереза. — Угрожаете нам.
— Говорите что хотите, а я просто констатирую факт. Имя «Вардлин Стюарт» давно уже превратилось в торговую марку. На вас работают агенты, специалисты по рекламе, адвокаты, да мало ли кто еще. Все они пекутся о ваших деньгах. Но с этим… — и он указал на обожженный потолок, — с этим им не справиться.
Тереза вышла из соседнего прохода и встала плечом к плечу со мной:
— Не понимаю, что еще, по-вашему, он может нам сделать.
— А по-вашему, поджог не является достаточным свидетельством того, какую опасность он представляет?
— Дело не в том, что еще может сделать нам Трит, — ответил Терезе я, — а в том, что мистер Брауэр намеревается сделать с Тритом. Может, просветите нас обоих, а?
— Ну, скажем, я знаю, как сделать так, чтобы у Трита не осталось больше свободного времени.
Я взял Терезу за руку:
— Видишь, тут есть еще одна опасность. Мистер Брауэр, по всей вероятности, хочет сделать нас соучастниками преступного деяния без нашего на то ведома. Деяния, за которое нам тем не менее придется ответить.
— Сомневаться — ваше право, — сказал Брауэр. — Но запомните: если вы не в состоянии разобраться с проблемой сами, придется вам довериться тому, кто может это сделать. Почему бы в таком случае не положиться на человека, который в вас верит?
— А вы, значит, как раз такой верующий?
— Если вы об этом… — и он пренебрежительно потянул себя за пиджак, — то нет, внешние атрибуты меня мало интересуют. Лишь постольку, поскольку они помогают открыть пару-тройку дверей. Но в новый стиль я верю искренне. Если бы не он, я не стоял бы сейчас перед вами. Вообще-то вчера вечером я даже молитву написал о том, чтобы нам с вами встретиться.
— Да что вы говорите! Ну и как, сильно она вам помогла?
— В общем и целом да, хотя она еще в работе. — Указательным пальцем он поддел лежащий на полке кусок расплавленного металла — остатки витрины с хрюшками-копилками — и сказал: — Меня беспокоило то, что я хотел слишком многого. Но обстоятельства были сильнее меня, и я рискнул.
— Это вы о пожаре? Думали застать меня врасплох?
— Я надеялся, что пожар сделает вас более расположенным меня выслушать, но не это… не это побудило меня к действию.
— Не могу больше. — Тереза освободилась от моего пожатия и сложила руки на груди; на глаза у нее наворачивались слезы. — Пойду внутрь. Когда закончишь, скажешь.
— Я уже закончил, — ответил я.
— Нет! — Она взглянула на пол. — Нет, ты разберись с этим. А я… мне надо еще кое-что сделать.
Глядя, как она торопливо идет по проходу к квартире, я понял, что она злится на меня из-за затянувшегося разговора. Я снова повернулся к Брауэру, полный решимости вытолкать его вон и помириться с женой. Но тот уже успел пристроить свой ноутбук на обгоревшей полке, чуть ниже уровня глаз, включил его, отчего тот приглушенно загудел, и протянул мне сложенную папку, в которой, как я увидел, лежало что-то вроде резюме. Я предупредил его, чтобы он не устраивался надолго, потому что мне некогда.