Новый дневник грабителя
Шрифт:
Олли берет паузу, чтобы дать как можно более полный и развернутый ответ, но вдруг соображает, что не имеет ни малейшего понятия, о чем вообще речь, поэтому просто хлопает глазами и переспрашивает:
— Чё?
— Ваша степень. В какой области вам присуждена степень? — повторяет Горас, в душе желая, чтобы доктор Харрингтон оказался на высоте, и он мог с чистой совестью поставить штамп на заявке.
— Э-э… не знаю, — признается Олли. — А что, эту степень присуждают?
Теперь
— Что? — спрашивает он.
— Что «что»? — эхом отзывается Олли.
Горас обращает взгляд на коллегу. Дорис вмешивается в беседу:
— Похоже, мы с вами не совсем понимаем друг друга.
— Чего? — моргает Олли.
— У вас ведь есть докторская степень? — не отстает Горас.
— Нет. Говорю же, я не знал, что ее присуждают. Видать, моя степень еще дожидается меня в лавке, где продают докторские шляпы, ну, такие, квадратные. В общем, я на этот счет не парился, — объясняет Олли.
Горас и Дорис внимательно изучают резюме Олли и делают очевидный вывод.
— Судя по всему, вы — не доктор наук, — отваживается высказать мнение Горас.
— Строго говоря, да, то есть нет, — отвечает Олли.
— Тогда в каком смысле вы «доктор»? — задает следующий вопрос Дорис.
— Знаете, я всегда отмечаю галочкой эту графу, когда заполняю бланки, — откровенничает Олли. — Так интересней, правда? Все вокруг просто «мистеры», а я доктор.
Горас собирает бумаги в стопку и медленно свирепеет.
— Достаточно. Что ж, мистер Харрингтон…
— Все-таки лучше называйте меня «доктор», — просит Олли.
— Гм, хорошо. Спасибо за визит, доктор Харрингтон.
— Да ничего, мне не трудно, — заверяет Олли, понимая, что время вышло. — Погодите минутку, я забыл спросить про отпуск. Дни на больничном включаются в отпуск или засчитываются отдельно? И вообще, сколько дней отпуска мне положено?
И Горас, и Дорис затрудняются с ответом.
Когда наступает мой черед предстать перед расстрельной командой, я держусь чуть лучше. Мое резюме производит на старину Гораса невероятно сильное впечатление: он так и ерзает на стуле, едва сдерживаясь, чтобы не вскочить. Ну, еще бы — зря, что ли, вчера вечером я убил на эту бумажку целых полчаса!
— Должен признать, мистер Бекинсейл, у вас очень солидное резюме, — чмокает губами Горас, пробегая глазами перечень моих дипломов и профессиональных сертификатов.
— И бумага тоже качественная, — киваю я, — пять фунтов пачка.
— Гм, пожалуй. Да, очень хорошая бумага, — соглашается Горас, пощупав лист пальцами. — Знаете, по нашему мнению, для работы в сфере телефонного маркетинга у вас чересчур высокая квалификация. Вам так не кажется?
— Нет, нет,
Судя по выражению лица Гораса, в эвфемизмах он не силен.
Дорис снова вмешивается, чтобы угодить Горасу:
— Мой коллега имел в виду, интересует ли вас эта работа в качестве временного занятия, пока не подвернется что-нибудь более подходящее, или вы видите в телемаркетинге возможность развития карьеры?
— Телемаркетинг от начала и до конца, — решительно говорю я. — Вы еще замучаетесь выгонять меня на пенсию, когда мне стукнет шестьдесят пять. Впрочем, всему свое время. Прошу вас, дайте мне шанс!
Для пущей убедительности я картинно заламываю руки, и этот жест вызывает на другом краю стола бурное одобрение: Горас и Дорис обмениваются короткими кивками, растягивают рты в поздравительных улыбках и готовятся принять меня в число обращенных.
— Надо сказать, отрадно видеть такой энтузиазм у молодого человека. Удивительно, что вам до сих пор не удалось найти подходящей работы, — разглагольствует Горас. — Что ж, если мы можем…
— Есть только один маленький нюанс, — словно бы невзначай говорю я. — Я не буду работать с черномазыми.
Воцаряется гробовая тишина.
Олли дожидается меня за дверями кабинета.
— Как дела? — любопытствует он, пока мы идем по коридору.
— Неплохо, — отвечаю я. — Был, правда, один скользкий момент — я уж думал, сейчас и вправду предложат мне место, поэтому пришлось ввести в бой тяжелую артиллерию, чтобы выкрутиться.
— Что, старую добрую присказку «я не буду работать с такими, как Олли»? — довольно хихикает мой приятель.
Между прочим, эта фразочка — его изобретение. Однажды в кабаке мы провели весьма приятный вечер, потягивая пивко и составляя десятку самых эффектных фраз, которых стоит избегать человеку, приглашенному на шоу Майкла Паркинсона. Вот, например, мое лучшее достижение: «Педофилы? Лично я убежден, что эти люди такие же несчастные жертвы, как и дети, которых они растлевают».
— Ага, — усмехаюсь я.
Мы сворачиваем за угол и направляемся к лифту.
— Что они тебе сказали?
— Ну, Дорис особенно не впечатлилась, хотя, судя по тому, как горячо тряс мне руку Горас, я все же завоевал его расположение.
Олли заметно огорчается.
— Это ужасно, просто ужасно, — качает он головой. — В большом бизнесе махровым цветом процветает расизм.
— По крайней мере мы с тобой заняты в сфере, где у всех равные возможности, — утешаю я друга и останавливаюсь неподалеку от лифта, рядом с сортиром. — Так о чем это я? Ах да: отлить не желаешь?