Новый год с чистого листа
Шрифт:
— Ничё, ба, — зевнул Ваня. А затем резко приподнял голову и хмуро посмотрел на бабушку. — Ты пьёшь кофе? Ночью?
— Не ночью, Ивасик. Уже седьмой час. Утро.
— Какая разница? — всполошился Ваня и, выпутавшись из пледа, понесся к бабуле. — Ты забыла, как тебе вчера вечером было плохо?
— Это было вчера, Ваня, — устало вздохнула бабуля и налила себе в чашку горячий кофе из турки. — И ты знаешь, что ни одно моё утро без кофе не начинается.
— Инфаркт тоже, ба, без кофе не начинается, — ворчала Ваня не хуже
— Нос не дорос бабкой командовать, — деловито изрекла бабулетти и отвела руку с кофе в сторону от внука. — Я сама знаю, что для меня лучше, Иван.
Ого! Иван! Дело попахивает чем-то серьёзным. Возможно, Иван сейчас получит по жопе ремнем. Останусь ещё ненамного, чтобы посмотреть, чем дело кончится.
— Бабуль, я волнуюсь за тебя, — искренно произнес Ваня, приобняв бабулю за плечи.
— Я это поняла ещё сегодня ночью, когда ты разве что с зеркалом не проверял дышу я или нет, — устало вздохнула бабуля. — Я же тебе уже говорила, что не помру, пока не увижу от тебя правнуков. Трёх, — заявила она решительно и при этом посмотрела на меня.
Тут я ничем помочь им не смогу. Поэтому я просто встала с дивана и пошла в сторону своей комнаты на второй этаж.
— Настенька, не останешься с нами выпить кофе? — вопросила бабуля.
— Нет, спасибо. Не люблю кофе в шесть утра.
Глава 16. Настенька
Глава 16. Настенька
Уже к обеду я поняла, что спойлер, который я ещё вчера кинула своим пацанам, оказался ошибочным. Фиг я сегодня вечером смогу выбраться из дома. Пацаны мои, конечно, находятся недалеко, буквально через деревню в чьем-то родительском доме, но в доме Вани есть бабуля, рядом с которой мы порхали весь день, чтобы ей вновь не стало плохо.
На любой Ванин намёк о том, чтобы поехать в город и провериться в больнице, баба Женя отвечала категорическим вздохом и заявлением об увольнении Вани из любимых внуков.
Так и говорила: «Не хочешь со мной нянчится, вали в свой город, ищи себе бабушку помоложе».
Аргумент железный, как и Ванино терпение относительно любимой бабушки. Лично я уже бы давно психанула и погрузила её в машину, чтобы перестраховаться и проверить в больнице. Всё-таки, с сердцем и давлением в таком возрасте не шутят. И уж тем более со всем этим не шутят в той лесной глуши, в которой все мы от счастья захлёбываемся чистым воздухом.
— А потанцуйте, ребята, — вдруг вкинула бабулетти идею, когда перещелкнув каналы телевизора, наткнулась на какую-то старую мелодию.
— Ба, — возмущенно пробасил Ваня.
— Я с ним, кстати, согласна, — кивнула я, указав в сторону Вани ножом.
Я тут картошку крошу, а меня станцевать просят?!
Мачеха не была столь требовательна к Золушке, как ко мне чужая бабушка.
— А мы потанцуем. Да, Марин? — папа, сверкая зубными коронками,
— А, давай! — махнула мама рукой, отложила нож на стол и, обтерев руки кухонным полотенцем, приняла папино предложение потанцевать.
Они закружились, уносясь в гостиную, а я с опаской наблюдала за тем, как ко мне приближался обреченный Ваня, которого дожала бабуля, восседающая в кресле.
— Погнали, — вздохнул он, протянув мне руку.
Мол, по-быстрому отстреляемся и разойдёмся каждый по своим делам.
— Не-а, — пригрозила я ему ножом.
— Насть, минута дел, — глянул он на меня укоризненно.
— Да, блин! — вздохнула я шумно.
Оставила нож у тарелки с картошкой, отёрла руки и потянула их к Ване.
Первые секунды танца мы дрались, как девочки школьницы, шлёпая друг друга по рукам. Не сильно, не больно, но смешно и прикольно.
— Мне придётся положить руки на твою талию, — шепнул Ваня.
— Может, на шею? Придушишь меня по-быстрому и назовёшь грязной сучкой, чтобы я хоть какое-то удовольствие получила от этого танца, — говорила я, едва шевеля губами, чтобы нас не слышали взрослые.
Ваня рассмеялся и смело обхватил меня за талию, рывком прижав к своему торсу.
— Как мягенько, — хмыкнул он, прижимаясь теснее к моей груди.
— Заткнись, — закатила я глаза, положа руки на его широкие плечи.
В вялом танце мы топтались на месте, периодически встречались взглядами и отводили их в сторону, глупо улыбаясь.
— Я будто на дискотеке в детском лагере, — шепнул Ваня, наклонившись к моему уху. Обдал горячим дыханием кожу и пустил по ней мурашки.
— Аналогично, — вздохнула я. — Самые слюнявые поцелуи в моей жизни.
— Ты целовалась в детском лагере на дискотеках? — вскинул Ваня удивленно брови.
— Что только не сделаешь под компотом, — хохотнула я. — А-то ты не целовался в лагере?
— Я ни разу в них и не был.
— Ты ни разу не был в детском лагере? — уставилась я на него удивленно.
— Всегда хотела узнать, чем занимаются летом дети, которых не отправляют в лагерь?
— Сенокосом.
— А, — улыбнулась я широко. — Понятно. Вот где тебя через соломинку-то и надули, — пощупала я тугие мышцы его плеч.
— Я придушу тебя за такие шутки, Настенька, — качнул он осуждающе головой, но в глазах его искрило веселье.
— Начинай прям сейчас. А-то этот топтанец немного поднадоел.
— А твоим родителям нравится.
Я посмотрела в сторону своих родителей, которые кайфовали в танце и даже пытались изобразить страстное танго. Они смеялись, неуклюже крутились, между делом дарили друг другу поцелуйчики и просто кайфовали от того, что делают что-то вместе.
А я почувствовала себя двадцатилетней занудой в объятиях тридцатилетнего толстолобика.