Новый год со спецэффектами

Андреева Валентина Алексеевна

2

Судьбоносное решение навязаться на праздник к Сапрыкиным было вынужденным, но единодушным. В какой-то мере даже благородным. Всех основных друзей нашей компании тридцать первого декабря не оказалось дома. Им было наплевать на традиции, и они разъехались кто куда.

Знакомство с Машуней, а потом и ее мужем Ренатом произошло чуть меньше года назад. Мария Карловна Сапрыкина выпала из переполненного автобуса со своими переполненными пакетами на автобусной остановке у станции метро «Полежаевская» прямо в Наташкины добрые руки, парализовав ее возможность отбиться хотя бы словесно. Пара пакетов как раз пришлась на Наташкину физиономию, перекрыв доступ всплеску нелицеприятных слов, адресованных их носительнице.

А через пару секунд, достаточных для того, чтобы пакеты с мелодичным звуковым сопровождением шлепнулись на заснеженный и местами покрытый оазисами льда асфальт, подруге пришлось отбиваться от других пассажиров автобуса, невольно решившихся на повторение дурного примера Марии Карловны. Самое интересное, что они еще и возмущались тем, что площадка для свободного падения занята некоторыми разинями, не соображающими, для чего именно торчат на остановке. А тут еще начались разборки по вопросу, кому надлежит ехать дальше, а кому это на фиг не надо. Я была полностью уверена, что отношусь к тем, «кому это на фиг не надо», но и только. Часть пассажиров, принудительно вывалившихся из автобуса раньше времени, мое мнение нисколько не интересовало. Исходя из того, что большинство всегда право, меня упорно проталкивали в автобус.

Приложив определенные усилия, Наталья позволила Марии Карловне съехать по себе вниз к своим пакетам и с криком «нам в обратную сторону!!!» рванула вытаскивать меня из цепких лап толпы, штурмующей автобус. Хорошо помню, что вытащилась в свернутой набок дубленке и с чужим белым шарфом в руках. Чуть позже, когда автобус с напрягом отъехал, подруга завязала его бантиком на стойке автобусной остановки.

– Дай-ка я приведу тебя в порядок, – пробормотала она, пытаясь вернуть мою одежду к полному соответствию с ее прямым назначением. – Тот, кто назвал эту автобусную остановку и станцию метро «Полежаевской», наверняка думал только об увековечении фамилии Героя соцтруда. Ему и в голову не приходил скрытый смысл названия. Можно только догадываться, какое количество народа здесь уже полегло… то есть полежало. О! Смотри, одна до сих пор не оклемалась! Если мне не изменяет память, та самая, которую первой бросили на прорыв. Женщина, вам плохо?

На мой взгляд, об этом можно было и не спрашивать. Незнакомка, имевшая очень бледный вид, уселась прямо на металлическую основу лавочки с отсутствующим деревянным верхом – неотъемлемую часть меблировки остановочной «забегаловки», и меня невольно передернуло от навязчивого ощущения невыносимого холода. Гениальная идея – использовать для каркаса металл! Наверняка главной мыслью создателей было то, что такие лавки и с корнем не вывернешь. Вернее, с асфальтом. Дачники – народ ушлый. А залетные хулиганы – дурной. Садиться на металл вовсе ни к чему, а сумищи с покупками, в основном того, что подешевле и побольше, уж как-нибудь можно пристроить. И здесь железо – самое оно!

Закушенная губа женщины, перекошенное лицо и то, как она держалась за правую ногу, не обращая внимания на валявшиеся поодаль пакеты с покупками, свидетельствовали о том, что ей слишком далеко до состояния «хорошо». И тем не менее на Наташкин вопрос она ответила именно этим словом. Даже нашла в себе силы извиниться, отчего именно Наташка почувствовала себя совсем плохо и, подтолкнув меня в сторону пакетов, присела перед незнакомкой, пытаясь осторожно оторвать ее побелевшие от мороза пальцы от поврежденной ноги. Сразу же выяснилось, что Марию Карловну, как она нам представилась, перекосило не столько от боли, сколько от страха за рецидив перелома голени, который она удосужилась заработать полтора года назад. Но тут на горизонте показались три очередных автобуса, о чем я встревоженно заявила, собирая основательно потрепанные пакеты, гремевшие еще более основательно потрепанным содержимым. Было совершенно очевидно, что в работе автобусного транспорта произошел сбой. Непонятно откуда набежала толпа народа, и нам с Наташкой пришлось спиной встать

против «девятого вала» обезумевших пассажиров, вылетающих из автобуса для того, чтобы Марию не снесло вместе с лавочкой. А если совсем не повезет, то и с самой будкой.

Зря встали. «Шторм» быстро утих. После чего Наташка решила поменять все наши планы и немедленно отвезти Марию Карловну в ближайшее отделение травматологии. Подругу мучила совесть. Она чувствовала свою вину перед ней за то, что отправила меня уточнять маршрут нашей поездки в толпу на остановке, а через секунду, заглушив двигатель «Шкоды», не выдержала и принеслась туда сама. В полной уверенности, что менее бестолкова, чем я. Вот и сыграла роль гранитной скалы, об которую покалечилась бедняжка.

Мария Карловна внезапно озадачилась и ушла в глубокое раздумье, результатом которого стал ее вопрос к нам:

– Это у меня правая нога?

Нога в сапоге слегка дрогнула в знак того, что речь идет именно о ней.

– Правая, – сразу же утешила Марию Наташка, и я позавидовала подруге. Для меня вот так, с лету, определить, где право, где лево – задача непосильной сложности.

– Да? – обрадовалась Мария Карловна. – Значит, я сбрендила!

– А что, до этого у тебя правой ноги не было? – осторожно поинтересовалась Наташка, не понимая причины радости. – Одни левые?

– Да нет! – продолжала искриться радостью женщина. – Просто у меня была сломана левая нога!

– И-и-и… что? Хочешь сказать, что теперь два твоих сапога в полном смысле пара? Потому что правая нога тоже сломана? Ир! Ну сколько можно бряцать осколками?!

Я молча пожала плечами и аккуратно поставила сумки. Мария Карловна небрежно их подхватила, заглянула внутрь, озадаченно похлопала ресницами и, заявив, что этого следовало ожидать, вскочила на обе ноги сразу и стала искать глазами урну.

– Может, стоит попробовать реанимировать какую-то часть? – неуверенно предложила подруга. – Вдруг в сумках такая же ситуация, как в твоих сапогах – почти все цело. Ир, давай-ка перенесем наши планы на более подходящее время. Похоже, судьба ставит палки в колеса нашей машины. Марь Карловна, тебе куда?

Женщина встрепенулась:

– Верно подмечено: если что-то активно мешает осуществлению задумки, лучше от нее отказаться и вернуться к точке отсчета.

Она озабоченно порылась в кармане длинной шубейки из меха шиншиллы. Я невольно полезла обследовать свою дубленку. Лицо женщины выразило недоверие результатам лихорадочного поиска, и она обиженно проронила:

– Кажется, у меня «увели» мобильник.

– Зато ноги целы! – утешила я ее, протягивая свой, случайно обнаруженный в кармане дубленки. Надо же! Считала, что он у меня в сумке.

Она благодарно улыбнулась и нервно принялась набирать номер. С третьей попытки ей это удалось.

– Ренат! У меня небольшие сложности, тебе лучше на меня не рассчитывать. С утра не завелась машина, решила не терять времени на то, в чем абсолютно не разбираюсь, и добраться на общественном транспорте. В метро пришлось освободиться от овощного салата, а потом… Долго рассказывать. Словом, и из автобуса меня вытолкнули, на пять остановок раньше. Можно сказать, с пустыми руками и пустыми карманами.

Мы не слышали, что говорил Марии Карловне Ренат, но, судя по навернувшимся слезам на ее глазах, ничего хорошего. Оправдываться женщина не стала, вернула мобильник и тихо попросила довезти ее до дома. Как выяснилось, по соседству с мобильником лежал и кошелек. Наверное, его тоже «увели», за компанию.

Вот так мы и познакомились. Сначала с Марией, или «Машуней», которая на несколько лет была младше нас с Натальей, затем с дочерью Сапрыкиных четырнадцатилетней Алей, а под конец с самим Ренатом. В день нашего случайного знакомства Ренат планировал отметить на работе свой очередной день рождения. Нашел же время родиться! Двадцать девятого ноября. Ни осень, ни зима – ни то ни се. То ли дело Мария Карловна – пятнадцатого октября, самая середина осени.