Новый Михаил-3: Государь Революции
Шрифт:
Николай Петрович покачал головой.
– Его? Эх, а я уж думал, что у тебя свидание с дамой.
– Увы, брат, увы. Это просто служебная встреча.
Они дошли до середины моста и оперлись на парапет. Зима уходила из Петрограда. Снег почернел, а Нева явно начинала набухать, готовясь к ледоходу.
– Да, Господь явно на стороне нашего Государя.
– покачал головой Александр Петрович.
– Видишь, брат, реку? Вот по этому льду, третьего дня, наш Государь, во время мятежа, ночью перешел вместе с генералом Кутеповым с того берега вон туда, к казармам Преображенского полка. Если бы шли сегодня, могли бы и не дойти. Впрочем, ночью вообще нельзя ходить здесь по льду, то трещина, то полынья, то, еще какое, невидимое
– М-да...
– протянул полковник, заглядывая вниз с моста.
– Тут и днем ходить страшно уже. А чем мост знаменит?
– А, на мосту этом, вот как раз, где мы с тобой стоим сейчас, стоял в ночь мятежа наш Государь Михаил Александрович. Стоял, не прячась и не хоронясь ни от кого. А мятежники, искавшие его, прошли колонной в нескольких шагах от него и никто, никто, брат, не заметил его! Две полновесные роты прошли, и никто не увидел!
– Да уж, - покачал головой Николай Петрович, а затем показал на изувеченный Зимний дворец.
– Так это Государя пытались взорвать?
– Его.
– кивнул капитан.
– Но опять мимо.
Братья помолчали. Стояли и смотрели на почерневшие от пожара стены Зимнего дворца. Александр задумчиво проговорил.
– Вот так, вероятно, выглядит сейчас вся Россия - пострадавшая, местами обгоревшая, местами даже разрушенная, но все равно восстанавливающаяся и возрождающаяся. Ты знаешь, я никогда не был монархистом, и мы с тобой частенько ругались на сей счет. Но хочу тебе сказать, что боюсь даже предположить, как бы повернулась история России, если бы Император не дошел до того берега.
Он замолчал, глядя на Императорский штандарт над Зимним дворцом. Флигель-адъютант Мостовский сегодня впервые увидел Государя, после его восхождения на Престол. Идя на Высочайшую аудиенцию, Александр Петрович гадал, как изменился Император за прошедшее время? Ведь, хоть и прошло совсем мало дней с тех пор, но столько всего случилось в его жизни - и принятие короны, к которой, а в этом Мостовский был почему-то уверен, нынешний Государь совершенно не стремился, и подавление двух мятежей, и покушения, и гибель жены от рук каких-то мерзавцев из взбунтовавшегося Волынского полка. Ведь еще десять дней назад в жизни нынешнего Императора ничего этого не было. Каков он теперь, новый Государь Всероссийский? Как изменился за это время? К добру ли?
Михаил Второй встретил его тепло, справлялся о делах в Ставке, о настроениях, о прочих текущих вопросах, а флигель-адъютант Мостовский вглядывался в бледное и осунувшееся лицо Императора, искал и боялся найти тот слом, который мог произойти в этом, решительном и стремительном человеке. Во всяком случае, десять дней назад, тогда еще штабс-капитан Мостовский, запомнил его именно таким.
И к своему облегчению, Мостовский не находил в глазах безразличия, апатии или отчаяния. Взгляд был, хоть и уставший, но живой и заинтересованный.
– Ладно, расскажи хоть, как ты очутился в Петрограде?
– спросил Николай Петрович брата, когда молчание затянулось.
– Как ты встрял во всю эту историю?
Александр Петрович пожал плечами.
– Знаешь, я сам пока не до конца понимаю, как я здесь очутился. Бывают в жизни такие ситуации, когда ты словно попадаешь в бурную реку, и тебя начинает нести стремительный поток. Несет он тебя очень быстро, ты пытаешься что-то предпринимать, но тебя от этого начинает нести еще быстрее, а ты, чтобы не захлебнуться, начинаешь активнее махать руками, пытаться уцепиться за что-то, и ты, вдруг оказываешься в этом потоке не один, и спасти себя можешь, только спасая кого-то, и этот кто-то очень важен для тебя и ты готов спасти его даже ценой своей жизни...
Мостовский-старший понимающе усмехнулся:
– А потом, выползаешь на берег и видишь, что ты уже во фраке и прогуливаешься по столичным паркетам?
Младший
– Да, примерно, так и было.
– Ясно.
– полковник Мостовский внимательно посмотрел на младшего брата.
– И куда теперь?
– За границу.
– На воды, значит?
– усмехнулся Николай Петрович.
– Да-с. Пришло время съездить на отдых, сменить, так сказать, климат.
– Понятненько.
– хитро подмигнул полковник, а затем, сразу посерьезнел.
– Когда едешь?
– Сегодня. Так что пора мне. Что-то не идет мой человек. Ждать уже невозможно.
– Понимаю, здоровье, оно, прежде всего, и оно требует соблюдения плана лечения. Что ж, младший, я горжусь тобой - отдых на водах за рубежом, да еще и в разгар Великой войны! Ведь это именно то, что ты сможешь рассказать внукам! Так что, подлечись там, как следует и как подобает. И пусть результаты твоего лечения не разочаруют Государя!
И иронично улыбаясь, старший брат, тем не менее, искренне и крепко обнял младшего, напутствуя его на дальнюю дорогу.
* * *
ПЕТРОГРАД. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 8 (21) марта 1917 года.
– Итак, Александр Павлович, вам надлежит сдать должность главнокомандующего Петроградским военным округом и передать дела вновь назначенному на эту должность генералу Корнилову.
Кутепов склонил голову.
– Слушаюсь, Государь.
Едва заметная тень промелькнула на лице генерала. Он явно разочарован, явно видел себя на этом посту. Обойдется. У меня на него совсем иные виды. А Корнилов... Что ж, посмотрим на Лавра Корнилова в этом варианте истории и узнаем, что было большей правдой - то, что он прожженный карьерист, готовый идти наверх по головам (чужим), или он и вправду такой, типа, республиканец с наполеоновскими замашками. Впрочем, для моих целей подходят оба варианта.
– А с этого места слушайте меня очень внимательно. Сегодня я подписываю Повеление о создании Статс-секретариата моего Величества, который вам, Александр Павлович, и надлежит возглавить в качестве Императорского Статс-секретаря. Знаю, знаю, вы боевой офицер и секретариат не ваш профиль. Но это не совсем обычный секретариат. Во всяком случае, я его вижу иначе.
Я достал из ящика стола папку и раскрыл ее.
– Статс-секретариат - это орган, который подчинен лично мне, выполняет мои поручения, отчитывается только мне, и отвечает исключительно передо мной. Статс-секретариат не входит ни в какую структуру, хотя и получает финансирование из фондов Министерства Императорского Двора и военного министерства. Задач у Статс-секретариата не много, а точнее всего три. Первое - обеспечение меня независимой информацией о положении дел в стране и рекомендации по возможным решениям. Второе - обеспечение информацией об основных личностях, на которые завязано принятие решений на уровне Империя-губерния, включая государственный аппарат, земства, политические и общественные фигуры, крупный капитал и прочее. И третья задача, а точнее, функция - прибытие на место любого кризиса и решение этого кризиса любыми эффективными способами, фактически имея неограниченные полномочия принимать и отменять любые решения, казнить и миловать, поощрять и наказывать. Статс-секретари получают неограниченную власть, но и несут неограниченную ответственность передо мной лично. За успех буду щедро награждать, а за глупости - жестоко и с выдумкой карать. Подчеркиваю - не за ошибки, от которых никто не застрахован, не за неудачи, которые так же могут случаться, а именно за глупость, самодурство и прочие побочные эффекты неограниченной власти. Вы меня понимаете, Александр Павлович?