"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
– Положение их безнадежное, ваше императорское величество! – Кутепов просто цвел от удовольствия. – Большая часть ключевых пунктов в столице под нашим контролем. Юнкера и казаки приняли под охрану мосты и набережные, блокировав тем самым перемещение мятежников через реку и каналы. В запасные полки отправлены группы для записи во Внутреннюю стражу. Генерал Маннергейм сейчас ведет работу в казармах по обе стороны Литейного проспекта. Можно уже с уверенностью сказать, что мятеж в столице уже практически подавлен, и с наступлением утра уже будем начинать мероприятия
Я слушал генерала и, признаться, едва сдерживался, чтобы не начать улыбаться. Все напряжение этой ночи вдруг схлынуло с меня. Нет, не только и не столько слова Кутепова потешили мою душу. Я и сам чувствовал, что, хотя еще захвачен Зимний и кто-то отстреливается из Адмиралтейства, хотя еще находятся в лапах мятежников генералы Нечволодов и Иванов, хотя все далеко еще не кончилось, но все же наступил тот самый момент решительного и решающего перелома, когда впереди еще много труда, но уже ясно виден результат, когда уже есть понимание того, чем все закончится, когда дальше лишь дело техники, когда…
Тут я заметил появившегося на пороге Глобачева и шагнул к нему навстречу, собираясь и его благодарить за службу, но тут в глаза мне бросилась явная тревога на лице министра.
– Что случилось?
Министр внутренних дел козырнул и мрачно произнес:
– Плохие вести, ваше императорское величество. Великий князь Николай Александрович через телеграф Александровского дворца в Царском Селе объявил всей России, что вы принудили его к отречению за цесаревича Алексея, в нарушение всех законов, земных и божественных. В связи с этим он заявляет о том, что вы, мой государь, просто узурпатор, а законным императором Всероссийским является его сын Алексей Николаевич…
Глава V
Кто в царствующем доме хозяин?
Петроград. Таврический дворец.
6 марта (19 марта) 1917 года. Рассвет
– Господа, разрешите нас всех поздравить с созданием нашего нового демократического правительства! – Гучков поднял бокал с шампанским и, увидев, что присутствующие присоединились к нему в этом вопросе, продолжил полуречь-полутост: – Уверен, что вся либеральная общественность России сейчас мысленно с нами и поддерживает нас в этом прогрессивном начинании! Да что там России – всего мира!
Собравшиеся одобрительно зашумели, зазвучал звон бокалов, послышались какие-то восклицания с мест, по своей форме и содержанию могущие сами претендовать на статус дополнительных тостов, которые провозглашали здравицы новому правительству и всем присутствующим на этом историческом событии.
Нервное напряжение отпускало, и комитетчики, как и все люди, которые испытали долгий страх, сменившийся чудесным спасением, начали шуметь, смеяться, отпускать шутки и остроты, и всячески старались показать (причем не только и не столько окружающим), что бояться было совершенно нечего и уж лично они точно ничегошеньки не боялись, а лишь подыгрывали, пугая других, ну и так далее,
А уж радоваться членам Временного Комитета Государственной думы было чему! Бесконечно длинная и полная ужасной неизвестности ночь наконец-то благополучно разрешилась, и теперь собравшиеся, еще четверть часа назад проклинавшие все и вся, мечтавшие оказаться подальше не только от этого злополучного Комитета, но и желательно от столицы вообще, вдруг взбодрились, зашумели, достали шампанское и приготовились ставить подписи под документом, с которым каждый из них рассчитывал войти в историю.
– Господа, господа! – князь Львов застучал кофейной ложечкой по краю своего бокала, призывая к вниманию. – Разрешите огласить список первого воистину демократического правительства России!
Под одобрительные возгласы он взял в руки документ и начал его, как он метко выразился, именно «оглашать» – настолько громко и пафосно это было.
– Итак, господа! Председатель Временного правительства и министр внутренних дел – ваш покорный слуга, князь Львов!
Зазвучали аплодисменты, кто-то выкрикнул здравицу новому премьер-министру, и польщенный и раскрасневшийся от удовольствия князь в очередной раз огладил свою бороду и продолжил с еще большей торжественностью, не давая присутствующим даже усомниться в исторической важности настоящего момента.
– Министр иностранных дел – Владимир Алексеевич Ржевский! Военный министр – Александр Иванович Гучков! Министр торговли и промышленности – Александр Иванович Коновалов!..
Звучали имена и должности. Звучали приветствия и здравицы. Царило благодушие осознания открывшихся перспектив. Перспектив, которые засияли сразу же после явления в зале гонца, который, словно ангел, возвестил благую весть, пусть не с Неба, но из Царского Села, что для присутствующих в сложившейся ситуации было почти равнозначным.
Итак, Николай Второй официально признал, что отрекся от престола за себя и за цесаревича под давлением своего брата, что ощутимо подрывало позиции Михаила как внутри страны, так и в глазах властных кругов Европы и США. По крайней мере, это развязывало руки союзникам в русском вопросе и позволяло им выбирать, кого же признавать легитимной властью в России. А такое признание имело довольно большое значение по многим причинам, в том числе как весомый фактор для определения позиции многих колеблющихся и выжидающих.
Что ж, теперь чаша весов решительно качнулась в пользу противников Михаила. Его легитимность под вопросом. Его премьер-министр арестован, причем арестован уже не какими-то мятежниками, а представителями Алексея Второго, благо Николай Второй признал сына законным императором. Так что законность правительства Нечволодова вызывает теперь довольно большие сомнения. Да что там законность правительства – заявление Николая подрывало основу основ положения Михаила, поскольку тот в глазах многих превращался в узурпатора, а значит, миллионы русских подданных теперь могли считать себя свободными от принесенной присяги.