"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
Не говоря уж о том, что вокруг внутреннее Мраморное море, окруженное со всех сторон Ромеей. Море, где крейсируют дежурные эскадры Южного флота Империи.
Маша даже не знала, есть ли в Империи более охраняемый объект. Разве что Кронштадт.
Крепость Остров. Просто Остров. Остров с большой буквы.
Миша к этому вопросу относился весьма серьезно.
Относится.
ОТНОСИТСЯ!!!
Царица мысленно влепила себе звонкую пощечину. Еще одну. Еще.
«Не сметь!!! Не сметь думать о НЕМ в прошедшем времени!!! Ты не можешь ЕГО потерять!!! Истеричка!!! Вперед, дура малахольная!!!
Ни один мускул не дрогнул на ее лице, все таком же властном и уверенном в себе. Она никому не покажет свою слабость. Не имеет права. ОН верит в нее. Иначе бы не передал ей СТОЛЬКО власти. Господи…
Лишь дрожат невидимые под платьем коленки.
Да, она все знала. Она представляла себе протоколы на такой случай и понимала порядок своих действий. В теории. Но она никогда даже в страшном сне не могла себе представить жизнь и правление без НЕГО.
Нет!!! Миша жив и нужно лишь несколько дней. Выдержать. Удержать Империю от смуты.
Не подвести ЕГО.
«Пресвятая Богородица, помоги мне. Молю Тебя, помоги!»
Лифт с императрицей устремился вниз. Мелькали сквозь решетку этажи. Пахло краской и побелкой. Кое-где, невзирая на ночь, шли отделочные работы, да и вообще эта часть комплекса крепости далеко еще не была завершена. Жилыми были лишь основные залы и помещения. Ее кабинет, служебные комнаты офицеров и фрейлин, их с Мишей квартира, где сейчас ее малютки в окружении гувернанток и кормилиц, ну и сам Ситуационный центр.
Остров. «Убежище Судного дня». Что ж, этот черный день наступил.
Лифт остановился, и один из джигитов открыл двери. Все так же молча императрица вышла из кабины и быстрым шагом направилась по туннелю, лишь величественно кивая на приветствия дежурных офицеров на постах охраны. Впереди гудел голосами, звенел телефонами, стучал молоточками печатных машинок и попискивал телеграфом обширный зал Императорского Ситуационного центра.
Ее центра.
Настал тот момент, когда резервный пункт управления Империей внезапно превратился в основной. Но можно ли управлять Единством отсюда? Разумеется, в полной мере это невозможно даже технически, не говоря уж о том, что нужно быть в гуще событий для того, чтобы принимать своевременные и адекватные ситуации решения. Иначе Миша тогда не летал в Ригу для командования Моонзундским сражением, да и она сама осталась бы в Мелласе, а не полетела в Псков, беря на себя управление операцией по спасению города.
Конечно, нахождение верховной власти в далеком бункере на краю Империи было чревато серьезными проблемами. Даст Бог, Миша выкарабкается, но все равно еще много дней он не сможет править. Причем протокол «Шторм» предполагал то, что она не должна покидать Остров, правя Империей отсюда. А значит, все на свете теперь на ее плечах. И она сейчас не может дать слабину и просто порыдать над обрушившимся на нее горем. Нет, она не может показать свою слабость, не может дать даже шанс появлению сомнений у окружающих в том, что она удержит власть.
Да, тут одна надежда на то, что в Москве все узлы центров управления будут работать согласно инструкциям и протоколам, а не будут ждать по каждому чиху ее повелений.
Дежурный офицер центра вскочил на ноги и громко возвестил на весь
– Господа офицеры! Ее Императорское Величество!
Все вскочили и встали по стойке смирно. Императрица кивнула:
– Вольно, господа. Возвращайтесь к своим обязанностям.
Сказано было привычно, как и привычным было приветствие. Но Маша чувствовала напряжение. Они наверняка в курсе болезни императора, хотя это и совершенно секретная информация. Да и какие могут быть секреты в самом секретном месте Империи?
Командующий Ситуационным центром генерал Половцов приложил ладонь к фуражке.
– Здравия желаю, ваше императорское величество!
Маша хотела уже привычно ответить: «Добрый вечер», но одернула себя. Какой же он «добрый»?!
– Здравствуйте, Петр Александрович. Сводки готовы?
– Так точно, ваше величество. Все бумаги на вашем столе, как вы и повелели.
– Хорошо, спасибо.
Императрица прошла в «Аквариум» и села в свое кресло. Половцов стоял на вытяжку перед ее столом.
Помолчав несколько мгновений, словно оттягивая неизбежный момент, Маша произнесла властно:
– В связи с болезнью государя императора я принимаю на себя всю полноту власти в Империи.
Генерал щелкнул каблуками:
– Так точно, ваше императорское величество! Жду ваших повелений!
Империя Единства. Россия. Москва. Воробьевы горы. Шуховская башня. 5 октября 1918 года
Ольга недвижимо смотрела прямо перед собой, не обращая никакого внимания на пролетающие за окном снежные вихри. Люба не лезла с расспросами, давая возможность подруге прийти в себя. Филиппов молча крутил баранку своего роскошного «Руссо-Балта», понимая, что с восторгами по поводу спасения его Любушки лучше обождать. Тем более что дорога впереди становилась все хуже, а видимость резко упала.
В автомобиле царила гнетущая тишина, нарушаемся лишь гулом работающего двигателя, скрипом рессор и воем снежного бурана снаружи.
В Москву пришла зима. Зима пришла в ее душу.
«Миша-Миша, что же ты со мной делаешь…»
Наконец Мостовская выдохнула:
– Спасибо, что отбила меня от репортеров. Они меня чуть не растерзали своими вопросами.
Галанчикова хмуро покачала головой.
– Нет, подруга, так просто от них ты не отделаешься. Уверена, что к тебе сейчас будет повышенный интерес, и не только со стороны прессы. Вокруг достаточно много неглупых людей, которые могут сложить два и два, присмотревшись повнимательнее к некоторым совпадениям в твоей биографии.
Ольга покосилась на крутящего баранку Филиппова и промолчала.
В принципе, не было ничего страшного в том, что она, испугавшись, бросилась к императору. Даже ее вскрик, в котором она назвала царя не просто по имени, а именно уменьшительно-ласкательным «Миша», не был такой уж катастрофой. Во всяком случае, опешивший поначалу Суворин тут же переключил внимание прессы на себя, а Люба, быстро подхватив подругу под руку, буквально поволокла рыдающую Ольгу прочь.
И, судя по тому, что она успела расслышать, министр информации, как съевший собаку в своем деле профессионал, не стал плодить сущности, а в своих объяснениях пошел самым простым путем: