Новый Мир (№ 1 2008)

Кушнер Александр Семенович родился в 1936 году. Поэт, эссеист, лауреат отечественных и зарубежных литературных премий. Постоянный автор нашего журнала.

 

* *

&nbsp *

Я

в этом городе провел всю жизнь свою,

Не променял его на выгоды и климат,

И сниться будет он в нездешнем мне краю,

Грозой весеннею и невским ветром вымыт,

И буду сниться я холодному ему

И равнодушному, каким он притвориться

Умеет вовремя и только потому,

Что лишней пылкости и нежных чувств стыдится.

Сентиментальности и в самом деле нет

В нем, и в себе ее не замечал я тоже,

Рукою разве что гранитный парапет

Слегка поглаживал, задумчивый прохожий,

Напротив крепости на миг остановясь,

И ускорял шаги, вдруг устыдившись жеста,

Затем, что есть любовь и есть такая связь

И есть понятие: единственное место.

 

* *

&nbsp *

Ты, страна моя, радость и горе

И заветный мой смысл в разговоре,

Ель-начальница на косогоре,

А в любви признаваться тебе

Есть большие любители, мне бы

Помолчать: все признанья нелепы,

Дух не любит железные скрепы

И угрюмые лица в толпе.

Вот избавилась ты от евреев,

Махинаторов и брадобреев,

Комбинаторов и прохиндеев,

Растворилась и хлопнула дверь,

Кто на скрипке играть тебе будет,

Кто журналы читать твои будет,

Кто обиду сглотнет и забудет,

Кто смешить тебя будет теперь?

Фет стихи посылает Толстому,

Дарит Чехову снег и солому

Левитан, увидав по-другому

Эту

радость с тоской пополам.

Загораются звезды средь мрака,

Это Пушкину нравится тяга

И случайность в стихах Пастернака,

Это Тютчеву мил Мандельштам.

 

* *

&nbsp *

Но только английский хорош детектив.

И только французские сладки духи,

И дух эссеистики все еще жив.

И глубокомыслен немецкий мотив.

И русские благословенны стихи.

А небо Италии лечит от ран,

И так нам ее пригодилось кино:

О, задний, листвой занавешенный план

У Антониони, с душой заодно!

И радовал американский роман.

Но русские лучше стихи все равно.

Каналы в Голландии и облака,

Вермеера бархатный вспомню берет.

А Греция к нам привела сквозь века

Медею и Федру, поблекших слегка.

А русских стихов утешительней нет.

 

* *

&nbsp *

— Вот, — говоришь, — забываю слова,

А с именами и вовсе морока.

Этот, ну как его, словно сова,

Старорежимный любитель Востока,

Вечный заступник арабов у нас,

Выкладкам мидовским верный и сводкам,

Мрачно вещающий, как контрабас,

С голосом низким, двойным подбородком.

— Как хорошо, — говорю, — что найти

Сразу не можешь запавшее слово.

Чудный рисунок, гравюра почти —

Этот мгновенный портрет Примакова.

Сколько их, блеющих, нет им числа,

Душащих нас в телевизоре нашем.

Если б еще кой-кого не могла

Вспомнить из них, Жириновского, скажем!

 

* *