Новый Мир (№ 3 2008)
Шрифт:
Мы с моим четырнадцатилетним сыном пришли на Троицу в храм.
Пол в храме был посыпан травой, а вдоль стен стояли березки.
“Благодать!” — подумала я, вдыхая запах свежей зелени.
“Бедные! — вдруг сказал мой сын,
кивая головой на березки. —
Такие молодые, им бы еще жить и жить…”
Я вспыхнула: “И что хорошего?
В
порубили на дрова любители шашлыков
или они засохли бы сами,
а так они попали в рай, —
я перевела дыхание, —
потому что ведь это только нас, людей, ждет Царствие Небесное,
а растения исчезнут без следа,
а вот эти, —
я обвела рукой храм, —
сподобились…” —
“Все равно, — упрямо сказал сын, —
они здесь совсем завяли
(я пригляделась: листья на березах действительно подсохли),
а у тех, что растут у нас во дворе,
такие клейкие листочки… ”
“Ты что… читал „Братьев Карамазовых”?” — опешила я.
“Карамазовых? — переспросил мой сын. —
Не-е… Стругацких — читал…”
И я усмехнулась,
ох уж эти мне русские мальчики,
потому что видела,
что мой сын не согласен заплатить листком березы за рай,
и подумала, что это здорово, хоть он и не прав.
30 мая 2007.
* *
*
Свора-
чива-
ется,
сорвавшись с губ,
сегодня стих:
так самый воздух груб,
как будто в нем повсюду разлита
смертельная для слова кислота.
Стих не жилец, и дело его швах,
и потому он стынет на губах
поэта,
где не сохнет молоко,
мед —
гоголь-моголь
и Клико.
22 октября 2006.
На смерть бабочки
Я думала, что бабочка на свет
всегда летит, чтобы сгореть, — ан нет.
Летела эта в омут с головой —
при свете солнца — в тазик бельевой.
Я не успела прядь убрать со лба —
так вот что называется “судьба”! —
на миг она вгляделась в водоем
и рухнула,
чтоб быть с собой вдвоем.
2003.
* *
*
Великим, Господи, постом
Тебя прошу я о простом,
но страшно трудном почему-то:
мое унынье превозмочь.
Чтобы и день любить, и ночь,
и утро, Господи,
и утро!..
27 февраля 2007.
Ностальгия
Березин Владимир Сергеевич родился в 1966 году. Закончил Московский университет. Печатался в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь” и др. Живет в Москве.
Ностальгия — вот лучший товар после смутного времени, все на манер персонажей Аверченко будут вспоминать бывшую еду и прежние цены. Говорить о прошлом следует не со стариками и не с молодыми, а с мужчинами, только начавшими стареть — вернее, только что понявшими это. Они еще сильны и деятельны, но вдруг становятся встревоженными и сентиментальными. Они лезут в старые папки, чтобы посмотреть на снимок своего класса, обрывок дневника, письмо без подписи. Следы жухлой любви вперемешку с фасованным пеплом империи — иногда в тоске кажется, что у всего этого есть особый смысл.
Но поколение катится за поколением, и смысл есть только у загадочного течения времени — оно смывает все, и ничье время не тяжелее прочего.
НОВЫЙ ГОД
Меня окружал утренний слякотный город с первыми очнувшимися после новогодней ночи прохожими. Они, как бойцы, выходящие из окружения, шли разрозненно, нетвердо ставя ноги. Автомобиль обдал меня веером темных брызг, толкнула женщина с ворохом праздничных коробок. Бородатый старик в костюме Деда Мороза прошмыгнул мимо. Что-то беззвучно крикнул продавец жареных кур, широко открывая гнилой рот.