Новый Мир (№ 3 2009)
Шрифт:
Но любопытнее все же мотивы этой «ктулхиады» — интересовало же аж 16 тысяч интернет-пользователей мнение гаранта конституции не о Конане-варваре, не о Шерлоке Холмсе и даже не об отношениях агентов Малдера и Скалли, а именно о Ктулху…
«…[Мне] становится понятно, что я — всего лишь игрушка в чьих-то беспечных руках, инструмент судьбы, не справившийся со своей ролью», — осознает герой рассказа «Болото Иссог» Карины Шаинян. И в этой экзистенциальной пассивности в период социальных катаклизмов и исторических сломов, видимо, и следует искать ответ на вопрос о популярности мифов Лавкрафта о могущественных Древних, перед которыми люди оказываются абсолютно бессильны, скованы ужасом и незнанием. Об этой капитуляции перед неведомым (или
А само человечество — в лучшем случае племя рабов». «Немыслимой монструозности», невесть откуда пришедшего ужаса страшатся и герои «Лиловой мглы» Бориса Лисицына.
Становится понятной и причина популярности Лавкрафта, автора времен Великой депрессии, именно сейчас и именно у нас: «Лавкрафт писал во время Великой депрессии и в своих произведениях отразил мировосприятие современников, усугубленное собственным параноидальным видением окружающей среды», — сказано в «Явлении Ктулху» Молитвина. А вот его же объяснение, что культ Ктулху занял место рухнувших коммунистических идеалов, когда «масса народу вернулась к православию, кто-то стал кришнаитом, суннитом, шиитом; кто-то подался к сатанистам, а кто-то уверовал в Ктулху, чтобы заполнить образовавшийся вакуум», мне представляется не столь справедливым — «миф Ктулху» (надо еще помнить, что в пантеоне ГФЛ Ктулху занимает далеко не самое почетное место, и даже сам термин предложил не он…) на религию все-таки не тянет.
Но задуматься над тем, «неужели каждый народ действительно придумывает или заимствует у соседей таких богов, которые отвечают его внутренним потребностям, пресловутому менталитету и требованиям времени?», все равно стоит. Тогда, может быть, и Ктулху не так скоро вернется в наш мир…
Александр ЧАНЦЕВ
[1] Галина М. Сетевая мифология, или Превед Ктулху. — «Знамя», 2007, № 5.
[2] Езеров А., Ситников М. Пять вопросов о Ктулху. <http://www.portal-credo.ru> .
[3] История «Некрономикона» написана Г. Ф. Лавкрафтом в 1927 г. — В кн. Х. Л. Борхеса «Всеобщая история творений». СПб., «Азбука-классика», 2004, стр. 335 — 339.
[4] Гейман Н. Хрупкие вещи: Сказки и истории. М., «АСТ», 2008, стр. 30 — 55. Любопытно, что профессор Мориарти и полковник Моран в этой новелле на стороне Ктулху и прочих Древних божеств борются против тех, кто стремится не дать им вернуться в мир.
[5] Второй книгой после биографии Лавкрафта в серии «Главные герои» стала биография не менее противоречивого и влиятельного фантаста — Филипа Дика.
[6] О теории палеоконтакта см.: КондратьевА. Тарелки над Атлантидой: моменты истории «альтернативной науки». Ex Libris. 2008. 12.18 <http://exlibris.ng.ru/kafedra> . Широко разрекламированный и идущий на момент написания этого текста в кинотеатрах фильм «День, когда Земля остановилась» о том, что инопланетяне прислали на Землю инспектора, которому следует решить, стоит ли оставлять на планете человечество или же оно слишком вредит экосистеме, из той же серии…
[7] «Крылатая смерть». Нижний Новгород, «Деком»; М., «ИМА-пресс», 1993.
КНИЖНАЯ ПОЛКА СЕРГЕЯ БЕЛЯКОВА
+ 6
Лукьяни н
Современный Екатеринбург — это нечто среднее между Шанхаем и спальным районом Москвы. Уродливые стекляшки торгово-развлекательных центров перемежаются стеклянными же «деловыми» небоскребами, безликие многоэтажки эконом-класса чередуются с почти столь же безликими элитными домами. Шедевры конструктивизма закрыты рекламными щитами и растяжками. Неоклассицистские и псевдорусские особняки позапрошлого века испуганно жмутся друг к другу у подножья высоток — долго ли им еще стоять? Но в самом центре города есть странное место. Небольшой уголок старого города, Екатеринбурга второй половины позапрошлого века. Этот квартал застроен одноэтажными и двухэтажными домами, каменными или деревянными на каменном фундаменте. Здесь же маленький сквер с высокой литой чугунной оградой; широкая гранитная лестница, идущая через весь сквер, украшена четырьмя парами фонарей. Это одно из немногих мест в городе, где тротуары и даже внутренние дворы (характерная черта старого Екатеринбурга) вымощены гранитными плитами, которые Борис Пастернак некогда принял за мраморные. Удобно, красиво (между плитами растет трава), долговечно и практично: не бывает луж — вода просачивается между плитами.
Место это называется Литературный квартал (неофициально, конечно) — официально — Объединенный музей писателей Урала. Книга ведущих краеведов Екатеринбурга, литературного критика и публициста Валентина Петровича Лукьянина и поэта, прозаика, эссеиста Майи Петровны Никулиной, посвящена истории создания этого «музейного чуда».
Книга издана роскошно, она напоминает фотоальбом: на каждой странице — одна-две-три черно-белые фотографии, есть и роскошная цветная вклейка (двадцать восемь цветных фотографий). Поэтому к соавторам книги я отнесу художника Н. В. Худякову, фотографов Ю. М. Демидова, В. Л. Шура, С. В. Малышеву.
Первая часть — о музее классика уральской литературы Д. Н. Мамина-Сибиряка. Вторая — о Бажове и бажовских местах. Они разбросаны между многими городами Среднего Урала и составляют что-то вроде «архипелага» с крупнейшими островами — музеями в Сысерти и Екатеринбурге (не на территории квартала). Третья часть — о музеях Литературного квартала: «Литературная жизнь Урала в XIX веке», «Литературная жизнь Урала в XXвеке», «Музей Ф. М. Решетникова», «Музей кукол и детской книги».
Основной текст (история создания Литературного квартала и рассказ о его музеях) перемежается небольшими вставками. Они посвящены местным писателям, филологам, краеведам и напоминают по жанру статьи из энциклопедии.
Литературный квартал — это уголок старого города, ограниченный улицами Пролетарской (бывшей Офицерской), Толмачева (бывшей Колобовской), Первомайской (бывшей Клубной) и Вознесенским переулком. Квартал начали строить четверть века назад практически на пустыре.
Сохранившиеся постройки XIXвека после революции стали коммуналками, пережили несколько пожаров, превратились едва ли не в руины, поросли чертополохом и крапивой. Дома отреставрировали, а нынешнее здание музея «Литературная жизнь Урала XX века», памятник деревянного модерна рубежа XIX — XX веков, с окнами причудливой конфигурации и разнообразными деревянными кружевами, перенесли с одной из соседних улиц и восстановили.
На строительстве использовали труд заключенных. Не политических, разумеется, а мелких уголовников из КПЗ. Чтобы стимулировать их труд, допустили «утечку информации»: при закладке домов в фундамент замуровывали золотые вещицы…