Новый Мир (№ 5 2007)
Шрифт:
Мы были здесь с Таней и Айваром в конце мая, застав первый по-настоящему теплый день. Поэтому на фотографиях все одеты достаточно тепло. По дороге сюда мы купили в книжном “Голубое сало”, только-только появившееся в продаже. В электричке мы читали вслух наиболее смешные места, пародирующие историю взаимоотношений Ахматовой и Мандельштама, Ахмадулиной и Бродского, и смеялись. Помню, на соседней скамье сидела мама с ребенком, которому делала внушение.
— Твоя главная задача — вести себя хорошо, — говорила она.
Отличный
Малоэтажный Пушкин казался пустым, тихим и спокойным. Айвар любовался полуразрушенными, заброшенными особняками и мечтал здесь поселиться. Мы долго гуляли по парку, пока не уселись на лавочке. Лавочка стояла напротив пустого постамента. Таня немедленно потребовала поставить ее на постамент, что мы и сделали. Айвар снял кроссовки — на фотографии видна дырка на его носке. От солнца он закрывается книжкой.
В моих воспоминаниях это был укромный уголок. Теперь, когда я пошел искать ту лавочку и тот пустой постамент, оказалось, что это на берегу пруда и у всех на виду. И вообще парк показался маленьким, ограниченным дорогами, по ним ездили автобусы и грузовики. В готическом павильоне адмиралтейства на другом берегу истошно работал ресторан. Сразу за адмиралтейством торчала дура труба, нарушая исторический рисунок местности. Но я ничего этого “постороннего” не помнил!
Поедем в Царское Село!
Свободны, ветрены и пьяны,
Там улыбаются уланы,
Вскочив на крепкое седло…
Поедем в Царское Село!
...............................
Мы очень любили читать книги вслух. Не только стихи, но и прозу. Иногда даже “по ролям”. Пруста на пляже. “Человека без свойств” в поезде… Негромко, вполголоса. Для внутреннего употребления. Мы сидели и читали вслух Сорокина, пока не захотели есть. Пока не стало заходить солнце. А ведь нужно было съездить еще и в Павловск!
Долго ели и добирались до вокзала, начало темнеть, и в Павловске мы оказались уже вечером, долго блуждали в поисках Большого дворца, обошли его кругом и, усталые, но довольные, вернулись в Питер. Галочки оказались расставленными.
Я сфотографировал пустой постамент и лавочку, на которой больше никто не сидел, вернулся к Камероновой галерее. Наверху продолжалась съемка — куча веселящихся гостей, среди которых выделялись Наташа в белом платье и Илья в черном фраке, с криками и смехом перемещалась от бюста к бюсту. Подниматься я не стал, так как общаться было не с кем, пошел к автобусу. Он стоял на пустыре перед дворцом, возле служебных павильонов. Навстречу мне попалась уставшая распорядительница с красивым белым букетом.
— Ты представляешь, невеста забыла букет, поэтому мы задерживаемся… — кричала она кому-то в невидимый динамик.
В пивной кафешке на выходе из парка сидели родственники невесты.
Фотографирование закончилось, гости потянулись к машинам и автобусам, а Гуровы снова сели в карету, и тут пустырь неожиданно стал заполняться “Волгами”.
Десятки черных машин с одинаковыми российскими флагами, выстраивающиеся в колонны по восемь штук. Автобус не мог поехать, так как дорога из дворца одна и по ней постоянно ехали и въезжали на пустырь “Волги”. Гости заволновались, всем уже виделся беспримерный свадебный кортеж, однако автолюбители здесь оказались по каким-то иным делам и на своей собственной тусовке.
В те дни в Питере проходил международный экономический форум и заключались соглашения по строительству новых международных автозаводов. Губернатор Матвиенко в СМИ даже говорила о “Детройте на Неве”. Возможно, автолюбители таким образом привлекали внимание к нуждам отечественного автопрома, но получилось — словно для нас представление устраивали.
Что ж, очень даже в кассу.
В Павловск свадьба приехала в начале четвертого. Розовый павильон, затерявшийся в огромном парке. Деревянный, покрытый сверху рисунками под мрамор. Явный новодел, отстроенный после войны, хотя роспись потолка внутри ампирная, в лучших традициях.
Рядом река и лодки с лодочниками, мост, жара начинает спадать. Здесь свежо, а воздух жирный, наваристый. Розовый павильон огорожен, стоит касса (50 руб. билет), и туалет один на женщин и мужчин.
В небольшом дворике — столы с шампанским, играет джаз-банд. Немного в стороне сидит художник в романтическом берете. Весь вечер он, по желанию гостей, будет рисовать портреты жаждущих.
Внутрь не пускают, ждем карету. У входа ставят ворота из цветов — лилий и вьюнков, по обе стороны от них — вазы с цветочными композициями в человеческий рост.
Джаз играет неимоверно громко, все потягивают “Вдову Клико” и рассасываются вокруг павильона в поисках тени. Я захожу с тыла, где флористки перебирают букеты, где разминаются балерины (точно это мгновенно повзрослевшие ангелы, переодетые в пачки), а костюмеры разбирают завалы, блестящие мишурой.
Снует бойкая распорядительница, такое ощущение, что забот у нее все прибывает и прибывает. Никого не видит, все время говорит в динамик, хотя нет, успевает отметить, что продукты нужно носить через задние ворота (“Чтобы я больше вас тут не видела”) и что огромную сцепку из белых воздушных шариков, наполненных гелием и скрепленных в виде стилизованного сердца, нужно переместить к воротам.
У ворот скапливаются новые машины и возникают все более отстраненные охранники. Гостей становится еще больше. Распорядительница объясняет, что мы должны организовать живой коридор от ворот до дверей павильона (кто-то приносит коробки с лепестками роз), все устали и хотят есть.