Новый Мир ( № 8 2004)
Шрифт:
Нужна, как истина святая.
* *
*
Зачем-то изрыли площадь Манежную —
И так от парадов и танков усталую,
Служившую власти суровой при Брежневе,
Хрущеве и раньше еще, при Сталине.
Зачем-то
Знак равновесия мироздания.
Легко поддались страстишке тлетворной
Украшать фонарями места свидания.
Почему-то залезли вниз — в подземелье.
Возвели купола, запустили лифты.
И подземное царство в момент заимели
Новоявленные на час халифы.
Бедную речку под названьем Неглинная,
На своем веку нюхнувшую пороха,
В трубу запрятанную, хранившую тайну,
Что она не широкая и не длинная,
Снова пустили катиться поверху —
Наверное, с умыслом, не случайно.
Ее заселили животными разными —
Кони, медведи, к месту, не к месту.
Леда — непорочная и благообразная,
Но готовая отдаться Лебедю-Зевсу.
Думаю — гуляющим в назидание,
Чтобы знали — кому отдаваться выгодно,
Это великолепное изваяние
На берегу Неглинки воздвигнуто.
Утопаем в красотах на Манежной площади.
Чем глубже опускаемся, тем больше роскоши.
И вместо прежних идей победных
Торжествует ныне роскошь для бедных.
А если представить судьбу Манежа,
Надежды в голову приходят все реже.
Несколько лет он, пожалуй, выстоит.
Потом снесут, да и снова выстроят.
Но грот останется — это ясно:
Ломать — для кремлевской стены опасно.
Февраль 2004.
* *
*
Вечная
Вам — Николай, тебе — Борис, тебе — Нина.
Тем, кто еще недавно дышал, мыслил,
Жизни ловил стрелу, хоть она и неуловима.
Кто говорил, мечтал, произносил молитву
И, наверное, думал о приближении срока,
Когда откроется дверь, заскрипит калитка
И каждый из нас окажется за порогом.
Этот порог, обозначенный по уставу
Как конец, а по Библии — как начало,
Что-то вроде зимнего ледостава
Или далекого лодочного причала.
Что-то вроде остановки транзитной,
Откуда можно и в Лету бухнуть,
И в далекое небо с разгону вонзиться
Или в море звездном притулиться в бухте.
Вот мы и не знаем — где вы, что вы?
Неужели только земля сырая?
А тот свет — лишь условный адрес почтовый
Вместо свежей зелени небесного рая?
Где же тогда эта вечная память? —
С вашим уходом сохраняется нами,
Но затем заглохнет в наших детях и внуках,
Оставаясь в наследстве, как на поруках.
И тогда ищи ее где-то около —
В траве и в песке, в небе и в поле.
В солнечном блике, в щепотке соли,
В полете ласточки, в крике сокола.
В крошке хлеба, в карандаше, в стекле,
Через которое чьи-то глаза глядели
(Предположим, в окно). И в дверной петле,
В календаре очередной недели.
В бытии не только друзей, но и всех людей, вещей, цветов и зверей
Сберегается вечная память.
Это память о вас. Ей не нужен блеск фонарей
И надгробный камень.