Новый мир. № 4, 2004

Журнал Новый Мир

Таким образом, основная проблема сегодняшней российской архитектуры — это поиск национальной идентичности. Архитектурная элита разделилась на два лагеря, одни ратуют за возрождение национальных традиций, другие — за подражание западной архитектуре. Между этими враждующими полюсами есть небольшое количество мастерских, которые стараются найти золотую середину. Одним из таких бюро как раз и являются авторы катынского мемориала — мастерская № 4 Союза российских архитекторов.

Профессиональная критика часто пишет об этой мастерской как об альтернативной и наиболее продвинутой в стилистическом плане. Видимо, это связано с тем, что на фоне псевдоисторической застройки 90-х архитекторы мастерской № 4 одними из первых начали эксперименты с

современными формами — стеклянными экранами, металлическими конструкциями на фасадах зданий. Такой подход немедленно был окрещен «стилем хай-тек», то есть стилем высоких технологий. Надо, правда, отметить, что до настоящего европейского хай-тека всей российской архитектуре еще очень далеко — нет ни промышленной базы, ни инженерных амбиций. В большинстве случаев ярлык «хай-тек» лишь прикрывает подделку под высокотехнологичную архитектуру. Так что если искать какие-то прототипы для зданий мастерской № 4, то это будут не западные шедевры, а скорее достижения русского авангарда 20-х годов: как и тогда, авторы оперируют простой геометрией, моделируют не столько форму здания, сколько поведение человека внутри его.

В существующем виде мемориал охватывает 20 гектаров леса и включает входную группу, братские могилы российских граждан, польское военное кладбище и две ритуальные площадки.

Основное содержание мемориала — земля, в которой покоятся десятки тысяч невинно убиенных, и лес, выросший на их костях. Поэтому авторы стремились минимизировать свое вмешательство в этот исторический ландшафт.

Главный вход решен в виде кургана, прорезанного исторической лесной дорогой, по которой тысячи людей прошли на смерть. Под зелеными откосами размещены помещения для обслуживания посетителей, охрана, медпункт и администрация. Обе части здания соединяются переходом, перегораживающим дорогу, как символическая стеклянная стена. По замыслу архитекторов створки открываются автоматически, это происходит в особо торжественные моменты, например во время митингов, посещений высокопоставленных лиц, религиозных обрядов, в остальное время они закрыты и представляют собой прозрачную преграду, символическую границу между прошлым и настоящим, между миром живых и мертвых. Рядовые посетители проходят на территорию по боковому проходу, огибая эту стеклянную стену.

В глубине леса, примерно в ста метрах от входа, находится первая ритуальная площадка, на которой паломнические маршруты разветвляются: направо — на польское военное кладбище, налево — к российским захоронениям. Направления выделены двумя пересекающимися порталами из стального листа. Посередине площадки установлен валун. Он напоминает памятник жертвам репрессий в Москве на Лубянской площади, перед зданием КГБ. Это просто большая каменная скала — так называемый Соловецкий камень, привезенный с острова Соловки, где был расположен первый концентрационный лагерь в СССР.

Зона российских захоронений отмечена десятиметровым стальным православным крестом. Первоначально архитекторы решили в принципе отказаться от каких бы то ни было религиозных эмблем. Они посчитали православный крест не очень уместным символом — ведь большинство расстрелянных были гражданами государства, официальной идеологией которого был атеизм. Кроме того, это лишний раз отделяет русских — приверженцев православного христианства от поляков-католиков. Однако под давлением официальной администрации крест все же был поставлен. Этот эпизод иллюстрирует современную ситуацию в России и, в частности, официальную позицию властей, которые (возможно, неосознанно) стимулируют символическую путаницу.

Тела большинства польских военнопленных опознаны и перезахоронены, в отличие от них о многих советских людях, похороненных в Катынском лесу, ничего не известно: до сих пор не открыты многие архивы КГБ. В 30-е годы расстрелы здесь производились в поистине промышленных масштабах, и тела убитых просто сваливали в огромные ямы.

Архитекторы, стремясь, как уже говорилось, минимизировать

свое вмешательство в ландшафт, лишь отграничили места массовых захоронений, сохранив их неправильную конфигурацию. Для этого была разработана специальная конструкция ограждения, состоящая всего лишь из коротких столбов и стальных жердей. Каждый столбик имеет два паза, позволяющие крепить жерди под любым углом. У каждого захоронения на одном из столбиков установлен светильник-лампадка. Он сделан из стекла и термообработанного камня в виде символа поминовения — стакана, накрытого хлебом.

Южнее польского кладбища паломнические маршруты вновь соединяются. Здесь расположена вторая ритуальная площадка, решенная в виде амфитеатра. Она предназначена для проведения совместных российско-польских церемоний. Общий выход с площадки — Аллея памяти — выделен стальным порталом и решен в виде поднятой над землей дорожки-мостка.

Изначально, по мысли архитекторов, все дорожки на территории комплекса должны быть подняты над землей. Такое решение еще раз символически отделяло бы живых от мертвых, напоминая, что весь Катынский лес — это одна сплошная братская могила. Кроме того, оно было обусловлено практическими соображениями: подняв все коммуникации над землей, архитекторы облегчили бы работу археологам, ведь многие захоронения еще не обследованы.

Комплекс представляет самодостаточный цельный ансамбль, однако пока осуществлена лишь первая часть проекта. Авторы считают необходимым в перспективе развитие комплекса, прежде всего строительство мемориального пандусного сооружения «Дорога в вечность». В этом здании будет размещен музей, кабинеты научных сотрудников и небольшой крытый зал заседаний. Но основная часть этого сооружения представляет собой продолжающую лесную дорогу систему пандусов, опускающихся под землю, восходящих из-под земли, уходящих в небо и обрывающихся в воздухе. Архитекторы запроектировали своего рода folly — экспрессивное сооружение со сложным пространственным сценарием.

Как и весь комплекс, проект этого здания очень точно вписывается в ландшафт, используя перепад рельефа. Со стороны леса он является продолжением тропинки, которая плавно переходит в систему пандусов на кровле здания, со стороны реки понижение рельефа позволило архитекторам организовать пространство высотой в этаж, где размещены кабинеты сотрудников, выходящие окнами на Днепр.

Здание музейно-информационного центра задумывалось как кульминация всего мемориального комплекса. Авторы продумали довольно сложный маршрут через систему пандусов, который должен ввергнуть посетителя в состояние высочайшего эмоционального напряжения.

Посетитель приближается к музейному центру по тропинке, ведущей из леса на берег Днепра. Это тот самый путь, по которому вели заключенных на расстрел. Тропинка плавно переходит в пандус, который увлекает посетителя под землю. Это важный момент «сценария», тщательно выстроенного архитекторами. До этого авторы все время как бы ограждали посетителя, отделяли его мир от мира истории. Все остальные сооружения комплекса вызывают у зрителя ощущение границы, преграды: входной павильон с его стеклянной стеной, система порталов, Аллея памяти, поднятая над землей. И только в последнем павильоне — «Дорога в вечность» — этот мотив преграды исчезает, посетитель превращается в участника архитектурной мистерии. Пространство центра построено таким образом, что входящий невольно начинает отождествлять себя с жертвами трагедии.

Спускаясь по пандусу под землю, он попадает в узкий коридор. Элегантно используя перепад рельефа местности, архитекторы запроектировали в торце коридора окно, сквозь которое видна пойма Днепра. Авторы символически назвали его «Окно последнего взгляда». Вошедший помнит, что находится под поверхностью земли, и вдруг в окне он видит открывающийся пейзаж; его перемещение в пространстве коридора, таким образом, приобретает значение перехода во времени — он словно бы оказывается в прошлом и может представить себя на месте убитых.