Новый мир. Древние
Шрифт:
— Эй, что не так? — удивленно спросила я, поглядывая на мужчину.
— Да просто не люблю эту песню! — ответил друг и покраснел. — Кстати, что это у тебя в руках?
— А, Максимовна дала еды в дорогу. С каким-то сюрпризом! Я хотела еще в гарнизоне посмотреть, что там, но она не позволила. О, сейчас ведь никто не помешает! Давай глянем!
— Да чего смотреть? Пузырь наверняка!
— Что?
— Водяра! Алкашка! Блин, самогонка! Так понятнее?
— Да… И все-таки я хочу посмотреть!
С этими словами я открыла сверток. В глаза сразу бросились яйца
— Ха, смотри! Это термос! Там, наверное, чай! Так что зря ты на Максимовну наговариваешь!
— Думаешь? Так давай хлебни! Только чур сразу. Чтоб точно убедиться!
— Ага, сейчас! Я же обожгусь!
— Что, боишься, что я прав?
— Да ни фига!
Я открыла крышку, нажала на горлышко и сразу же глотнула таинственной жидкости. И тут же закашлялась, чуть не выронив бутылку.
— Ну что, вкусный чаек?
— Заткнись, Лексус!
Я с трудом дышала и даже приоткрыла окно, чтобы хоть немного прийти в себя. Но тут Лексус внимательнее посмотрел на мои колени и спросил:
— Слушай, а это что там такое? Блестящее…
Я, с трудом подавив рвотный спазм, посмотрела в пакет. Заметив пачку каких-то странных упаковок, я вытащила их, не до конца понимая, что это. Зашуршала фольга, и я удивленно спросила:
— Хм… Это что? Кофе в пакетиках?
— Не знаю, но лично я бы пить это не стал! — улыбнувшись, сказал Лексус, а до меня только стало доходить, что я держу в руках. Я взвизгнула и бросила свою находку на пол, а друг лишь усмехнулся.
— Ну что ты как маленькая! Ты что, презервативов никогда не видела?
— Зачем такое дарить! Я не понимаю!
— Но у нас же любофф! Кстати, на прочность не хочешь их испробовать?
— Эй, вы что там, офонарели? Давайте свои личные дела делайте потом, когда в гарнизон вернемся! У меня нет никакого желания смотреть на ваши… игры! И Женя, блин, что у тебя с головой? Кто тебя стриг? Моня, что ли? И что ты там опять употребляешь? Опять за старое взялась? Мне что, лично за тобой следить, чтобы к алкоголю даже близко не подходила? — послышался знакомый голос, заставший нас врасплох.
Поначалу мы с другом так растерялись, что молча продолжили ехать вперед. Но потом Лексус резко дал по тормозам, и мы с ним одновременно обернулись.
— Илья! — зарычал Лексус, а я удивленно захлопала глазами, глядя на Попрыгунчика, высунувшегося из-под куртки друга.
— Да, глава! — тихо шепнул парень, стараясь сделать невинное лицо.
— Илья! — взревел мужчина, отчего мы с Попрыгунчиком вжались в сидения.
От дальнейшей расправы парня спасла я. Я постаралась успокоить друга, чтобы он не выбросил глупого мальчишку из внедорожника. Мне пришлось сильно постараться, потому что Лексус грозился высадить Попрыгунчика у ближайшей машины. Я долго объясняла мужчине, как это нехорошо, ведь Илья еще ребенок и может погибнуть. Потом еще минут десять я рассказывала, как парень ловко карабкается по зданиям и спокойно открывает замки любой сложности, не забыв добавить, что в нашей миссии это может быть очень
Не выдержав моего постоянного тарахтения и жалобного взгляда Ильи, Лексус сдался. Правда, пригрозил, что, как только мы вернемся, он выгонит парня из совета и запрет его на гауптвахте на год. Однако Попрыгунчик не испугался. Он сидел на заднем сидении и лыбился, как будто это он глотнул жидкости неизвестного происхождения, а не я.
В итоге мы поехали дальше втроем под недовольное ворчание Лексуса. Мужчина то и дело бросал злые взгляды на Попрыгунчика, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Тот, заметив это, сказал:
— Простите, что порчу вам медовый месяц, но кто-то же должен прикрывать вас, когда вы… заняты!
“Да, зря ты это сказал, Попрыгунчик!” — подумала я, глядя, как взбешенный друг остановил машину и рванул наружу, намереваясь раскатать непрошенного гостя по асфальту. А потом пришло возмущение. “Эй, а как же правило номер четыре?” — фыркнула я про себя, наблюдая, как Лексус выбирается из внедорожника, даже не пытаясь убедиться в безопасности своих действий. И тут до меня начало доходить, что сейчас будет, и я без раздумий заблокировала машину.
Лексус взревел раненым медведем. Он безуспешно дергал двери, но черный монстр не поддавался натиску врага. Мужчина угрожал, кричал, требовал, чтобы мы немедленно разблокировали внедорожник, но пока он не поклялся, что не выкинет Илью из машины и не тронет меня за мою выходку, я не поддавалась уговорам. Только когда друг дал слово офицера, я пустила его.
Теперь угроза заточения прозвучала и в мой адрес. А Попрыгунчику Лексус приказал заткнуться, иначе он “отрежет его длинный язык и засунет туда, где ему самое место”. Мы с парнем напряглись, но спорить не стали. В гнетущем молчании мы поехали дальше. Я прибавила музыку громче, стараясь хотя бы так снять напряжение, повисшее в салоне, и успокоить Лексуса, но неожиданно друг заговорил со мной сам:
— Эх, что ж с вами сложно-то так! — устало сказал он.
Илья сразу хотел что-то ответить, но Лексус предупреждающе посмотрел на него, демонстрируя нож, отчего парень моментально затих и разумно нырнул под куртку друга.
— А когда было иначе? — усмехнулась я, стараясь перевести все внимание мужчины на себя. — Зато нескучно! Сам же когда-то сказал, что после встречи со мной, как будто ожил! Я жизнь тебе интереснее делаю!
— Это точно! — усмехнулся друг, а потом добавил: — О, песня классная! Давай прибавляй, а то с вами даже музыку нормально не послушаешь!
Я улыбнулась и включила звук на полную мощность, как любил Лексус. Зазвучали первые строки. Я начала тихонько подпевать, а, когда грянул припев, тут уже подключился Лексус. Мы, не жалея легких, горланили в два голоса, и даже Илья, не удержавшись, тихо мурчал что-то с заднего сидения. А что, песня действительно была хорошая.
“В сны размеренным шагом ступает легион, уступая плацдарм пожарам. Мы на линии фронта войны с судьбой…”** — пели три человека, несясь на черном внедорожнике в неизвестность. Мы не знали, что ждет нас впереди, но каждый верил в лучшее.