Новый мир. Синергия
Шрифт:
— Ой, мамочки, стыд-то какой, — прошептала Кристина. — Прям как в двенадцать лет… И это от того, что рядом ты такой страшный и расчётливый. А я снова как дура, и ещё в таком виде…
Я просто хмыкнул и шагнул к ней расстёгивая премень на её брюках.
Мила Вайтвуд пыталась сопротивляться, но бесполезно — казалось силы одурманенной подруги, увеличились раз в двадцать. Мила попыталась ещё закричать, но безуспешно — её подруга провела контратаку. Целая буря эмоций промелькнула в её мозгу — стыд, ужас, чувство вины, и совсем немного что-то ещё, о чем она предпочла не задумываться.
Почему это происходит
Её размышления прервал треск. Что так трещит — ткань одежды или дверь она не поняла.
Кристина Браун млела. Она испытывала одновременно стыд и удовольствие. Ну почему, почему рядом с ним она чувствует глупой маленькой девочкой?! Даже не просто глупой и маленькой, а ещё и нашкодившей, которой нужна хорошая порция ремня пониже спины. Но не это главное — почему она испытывает удовольствие, ощущая такие эмоции?
Она сдавленно охнула, ощущая, как Ян стиснул её крепче в своих объятьях. Ох, да какая разница? Подумать над этим можно потом. Главное, чтобы он не останавливался.
Дверь треснула после третьего раза и ввалилась внутрь вместе с Михаилом и мэром города. За дверями уже скопилось несколько бледных служащих ресторана, пятеро стражников и преподаватель из учебного заведения с которым соседствовал ресторан.
— Эм, хм, — кашлянул недавно приглашённый граф, краснея и отворачиваясь.
— Ага, попался! — радостно начал Геннадий Железноградский, но осекся, разглядев то, что творилось за дверями.
— Говорили там плохо кому-то, — чуть слышно буркнул один из сотрудников ресторана. — А там не плохо, а наоборот — хорошо.
Слегка раскрасневшиеся и запыхавшиеся мы с Кристиной вернулись к месту происшествия. Кристина выглядела довольной и смущённой, но держала дистанцию, не доверяя. И правильно — я не доверяю до конца, ей, а она — мне.
Пока все были заняты суетой и в шоке взирали на то, что творилось внутри, я украдкой достал фотоаппарат и сделал несколько снимков. Свет был очень хороший, поэтому не пришлось даже использовать аналог вспышки. Да-да, я сделал его. Как только выдалось немного свободного времени, я сделал первый фотоаппарат-палароид. С его помощью можно было делать моментальные снимки, и одновременно с ними он копировал кадр на плёнку.
Мельком взглянув на полученные фотографии, я сложил их в конверт и приложил к ним записку. Да, снимки получились шикарные. Не во всяком немецком фильме определённого жанра такое увидишь. Разорванное платье, разорванное нижнее бельё, скомканные чулки на подвязке, растрёпанные волосы, вздымающаяся, словно от быстрого бега грудь, осоловелый взгляд направленный вникуда.
Рядом со мной тихо пискнула Кристина, снова заливаясь румянцем.
Михаил Вайствуд замер, как громом поражённый. Краска залила его лицо. Что эти дуры наделали?! Позор! Краем глаза он глянул на Геннадия — тот стоял в таком же шоке как ледяное изваяние.
«Нет, это ещё не конец», — отстранённо подумал Михаил.
— Хорошо-то как, — простонала одна из девушек.
— Пропустите, что здесь происходит? Я декан Академии Синергетических Наук. Мне сказали, что кто-то попытался изнасиловать студентку.
«Вот
Кристина снова почувствовала прилив возбуждения. Хорошо, что сейчас на неё никто не смотрел. Вот опять, снова! Да что с ней такое, в конце концов? Она украдкой, пока никто не видел, облизнула губы. Надо быстрее охладить свои фантазии. А то, как бы не случилось конфуза на людях.
Такого аферисты просто не ожидали — на их лицах застыли шок, изумление, стыд, ужас. О, да, до этих двух господ стало доходить, что их политическая карьера только что стремительно рухнула вниз, как и положение в обществе. Всё оказалось мгновенно перечёркнуто. Их дочери немного пришли в себя и тоже поняли, в какую ситуацию вляпались, а ещё в то, что сейчас на них смотрит уйма народу и даже несколько преподавателей. Всё — об учёбе в «Вознесенке» можно забыть. Даже если их не отчислят, то такая слава просто не даст им учиться. Когда готовитесь подставлять — будьте готовы, что подставят и вас. Всего доброго, ребятки.
Геннадий Железноградский медленно сглотнул. Это был конец. Полное фиаско. С таким позором его просто выгонят из мэрии, а его дочери просто придётся покинуть «Вознесенку». Все его дела пойдут прахом, любое его крупное начинание сойдёт на нет, да что там — над ним будут смеяться даже пьяницы из бедняцких кварталов припоминая ему выходку его дочери. Даже если каким-то чудом удастся её оправдать, то это ничего не изменит. Останется только одно — застрелиться. Или взять жену и дочь и уехать подальше — возможно в другую страну сменив фамилию. Его взгляд упал на молодого человека стоящего позади всех и взирающего с удовлетворением. Ян Фалькон. Вот кто виновен в этом! Он ответит за это!
Решительными шагами Железноградский направился к нему.
Геннадий Железноградский с налитыми кровью глазами двинулся на Яна. Подойдя к нему, он внезапно замер чуть дернувшись как от разряда статического электричества и изменившимся лицом остановился возле Яна. Тот нисколько не испугался. Вместо этого он достал из-под полы костюма какую-то бумагу и показал Геннадию, что-то негромко сказав. Тот замер второй раз, словно громом поражённый в ужасе глядя на кусок бумаги, потом спешно сунул его себе за пазуху оглядевшись — не видел ли кто.
Я приобнял его словно успокаивая, прошептав что-то на ухо. Железноградский изменился в лице и несколько раз кивнул.
Кристина снова почувствовала восхищение — как он это сделал? Ах, точно! Эти картинки, которые он мгновенно получил с помощью этого устройства! И он говорит, что он ничего не планирует? Да он просто гений интриг!
Ой! Нужно спешно уединиться, пока никто не видит.
День международной выставки настал. Масштабы действительно поражали — в Академию Вознесенска, которая в этом году была выбрана местом проведения съехались несколько стран — Нихон — как здесь называли Японию, Чжунго — местное название Китая, Дович (немцы), Бхарат(Индия), Нордия (явные скандинавы, которых здесь называли норда, или варяги), Чосон (Северная Корея), и Ханук (Южная Корея), Лондания и страна, которую я не ожидал здесь увидеть — Америса, или по-другому ОША — объединённые штаты Америсы. Ударение на «И», впрочем, были и те, кто ставил ударение на «Е». Вот уж кого не ожидал тут встретить, так это их.