Новый мир
Шрифт:
– Потому что я не вижу в тебе опасности. Видишь эту штуку, - поднял я с песка АК-105.
– Она убивает, делает больно. Когда ты появилась передо мной, я был готов в любой момент убить тебя.
– Почему?
Кажись, алави и вправду не врубается, видать, понятия об окружающем мире у нас сильно разнятся. Русалка наивна, словно маленький ребенок либо это маска призвана завоевать доверие, будем осторожнее.
– Как бы тебе объяснить... Моя стая очень пугливая, мы боимся того, чего не знаем. Вот, например я никогда раньше не видел алави, о твоем
– Мы делать плохо корабли... с плохой алфар... хороший корабль не трогать...
– Так вот. Если люди чего-то не знают, не понимают, они всегда первым делом видят в этом опасность, стремятся уничтожить. Не в силу злости, просто так, вдруг это опасно.
– Твоя стая думать... что мы плохой? Но мы... не делать плохо вам, - растерянно возразила ихтиандр.
– Поймешь, если пообщаешься с нами подольше.
– Я хотеть говорить вожак... я убедить, мы хорошо... не делать вам плохо.
– Это можно устроить, - пожал я плечами.
– Попробуй подняться и пройтись немного.
Не все безнадежно, у Сирены получалось встать, однако больше трех-четырех шагов сделать не получается - теряет равновесие, ноги заплетаются. Что ж, придется довольствоваться малым, идти лишь слегка подстраховывая ее, а не нести на руках. Вот представляю, какое будет выражение лиц остальных бойцов... Сдам ее ротному, пускай дальше сами возятся. С практической точки зрения абориген, знающий русский язык, вдобавок считающий нас хорошими, окажется очень полезным.
– Давай руку, помогу.
Перекинув ее руку через собственное плечо, мы с черепашьей скоростью потащились в сторону Фалнора. Точнее Южнороссийска.
– Ты вести меня к вожак?
– Да, будешь говорить с ним.
– Он помочь?
– Честно, не знаю. Вряд ли. Твой Герман... не нужен нашей стаей, - пытался я объяснить максимально понятно. Не поймет она про дефицитные ресурсы, которые никто не станет тратить ради спасения одно человека.
– Я говорить... убеждать.
– Крепкая у вас дружба, раз ты так переживаешь за своего Германа на острове.
– Герман... хороший друг... много учить меня ваш речь... рассказывать о своя земля, стая.
– Как мне тебя называть? Ариэль или есть другое имя?
– Человеки... не уметь учить наша речь... не уметь говорить как мы. Мой имя дал Герман... называть ты так меня...
– Нехорошее имя, моя стая не поймет. Давай мы будем называть тебя Сирена? Ладно?
– Сиррена, - по буквам выговорила русалка.
– Хороший... имя.
– А много в воде живет таких как ты, алави?
– Много стай... большой и маленький...
– Много это сколько? Сотни, тысячи, миллионы? Герман учил тебя считать?
– Не знать эти слова.
– Хорошо, сменим тему, у твоей стаи есть враги в море? Типа плохих альвов, поклоняющихся кровожадным богам?
– Есть... чудища... они не говорить ни с кем... только убивать и делать плохо всем.
Пройдя песчаный пляж, поднявшись
– Тут жить алфар... нехороший место...не хотеть тут идти.
– Да не бойся, мы тут хозяева, а не альвы. Тебе не сделают плохо, если не станешь использовать магию.
А во что бы ее одеть - возник резонный вопрос. Не своими же майкой и камуфляжными штанами делиться, не подумал. И как докладывать ротному? Что подумает нормальный командир, когда к нему прибегает младший сержант и говорит: ''Мол, товарищ капитан, загорал на пляже, встретил русалку, она отрастила себе ноги, и я привел ее к вам. Она хочет одолжить корабль, чтобы поплыть на необитаемый остров забрать своего ''друга''. Догадываюсь, какая у них там ''дружба'' была...
– Ладно, побудь здесь, никуда не уходи...
– да куда она уйдет, в лучшем случае, уползет.
– Я схожу за одной вещью для тебя. Поняла?
– А... ходить вместе?
– Тебе без одежды лучше не соваться туда. Я схожу за ней, - если плащ-палатку можно назвать одеждой.
– Сиди здесь. Поняла?
– Да.
Оббегал половину Южнороссийска в поисках лишней плащ-палатки или какого-нибудь покрывала, с тяжелыми боями удалось одолжить нужный инвентарь. Возвратился не с пустыми руками.
– Плохо... пахнуть, - начала кривиться водоплавающая.
– Ни хрена себе! Я весь город обыскал, чтобы тебе задницу прикрыть, а ты недовольна...
– Не... ты не понять... алави запах чувствовать сильнее человек... Это запах плохо.
– Придется потерпеть.
Русалка обреченно кивнула, поняв, что деваться некуда, придется немного потерпеть вонь синтетической ткани новехонькой плащ-палатки.
– Пошли... если увидишь что страшное, не пугайся. Главное помни - никто плохо тебе не сделает.
Я вел закутанную в брезент русалку по узким улочкам Южнороссийска, часть завалов до сих пор не разобрали, поэтому шли окольными путями, ловили на себе удивленные взгляды патрулирующих окрестности солдат. В конце пути вышли на один из главных проспектов с широкой мостовая, вымощенной камнем.
Русалка визгнула от внезапно вынырнувшей из-за угла БМП-2, облепленной бойцами, бронемашина, обдав нас клубами вонючего дыма, рванула дальше лязгая гусеницами и беспощадно утюжа древнюю как мамонты брусчатку. По заверениям неких умников Фалнору не меньше двух-двух с половиной тысяч земных лет. Мы разрушили это тысячелетние великолепие в считанные недели. Гринпис негодует.