Новый Мир
Шрифт:
Наигравшись вдоволь замечательно технологичной и замечательно прибыльной игрушкой, сенатор грузно полез наружу.
— Ну что, мистер пилот, — обратился Кроуфорд к Левченко, — нравится тебе наша новая башня?
— Нравится! Вот только ошибочка вышла, товарищ американец. Не ваша это башня, а моя!
Повисшую напряженность разрядил сам американец, громко расхохотавшись.
— Твоя, говоришь? Молодец! Хороший пилот, любишь свою машину! Я передам простым американским парням, которые ее разработали, что простым русским парням эта башня понравилась. Думаю, им будет приятно.
— Хочу от имени всего советского народа
— О, да! Пустите в кабину?
— Как можно не пустить. Стремянку гостю!
Следом за сенатором Николай Николаевич сам забрался в самолет на место штурмана.
— Обратите внимание, какой обзор. И авиагоризонты новые. Смотреть любо-дорого.
Сенатор кивнул, внимательно изучая приборы в кабине. Вот авиагоризонт. Такой же, с какими летают американские летчики. Раньше русские ставили что-то своего изготовления или летали вообще без горизонта, а вот смотрите-ка, сумели освоить и скопировать американский. Или радиостанция. Да еще и не одна. Для полноценного комплекта не хватает только радиолокационной станции, новомодной новинки, мало известной широкой общественности. В самом деле, хороший самолет. Простой и, как говорят, надежный. Может летать с этих ужасных аэродромов, по сравнению с которыми дорога в американской глубинке — мечта русского пилота. И все-таки, если сравнить с кабиной «Боинга», видно, что они по-прежнему далеко позади.
Кроуфорд провел ладонью по панели, проверяя качество пластика и стекла, отметил, что шкалы прежние, размеченные мелкими однотонными цифрами, в отличие от немецких и американских с их яркими обозначениями в разных цветах. Мысли его тем временем свернули на наболевшую тему.
Да, они сильно продвинулись, но до нас им еще очень далеко. Даже в мелочах. И это отличный довод против аргументов экспансионистов. Воинствующие фанатики, не способные думать дальше завтрашнего дня, склонные к грубым и топорным решениям. Этот их «Арсенал Демократии» с его непонятной миссией и глупой символикой… Бизнес! Вот то, что должно стоять на первом месте. Хороший, прибыльный, стабильный бизнес, рассчитанный на годы и десятилетия, с неглупыми людьми, готовыми покупать и исправно платить справедливую цену. «Арсенал» и вся эта милитаристская мишура — сплошные расходы, деньги, выброшенные на ветер. В отличие от сделки Амторга с фирмой Сперри — никакого идеологического мусора, большой заказ на комплектующие и оборудование для выпуска таких турелей в России, хорошая прибыль всем причастным лицам. Попробуй, объясни простым работягам на заводах, покупателям и избирателям, что от заказа нужно отказаться из-за того, что некоторые горе-бизнесмены не умеют вести дела и боятся здоровой конкурентной драки.
— Говорят, он у вас рекордсмен. Скорость больше, чем у истребителя?
Сенатор хитро подмигнул замнаркома. Поликарпову оставалось только вздохнуть. Разглашать реальные характеристики самолета он не собирался.
— Это только разговоры. Была специальная машина с опытными двигателями и облегченная. Думали ее в серию запустить как разведчик. Но двигатели подвели. Потому и летаем с вот этими.
Николай Николаевич махнул в сторону одного из поставленных на машину «восемьдесят вторых».
— Кстати, его папа — как раз ваш Райт-Циклон, акциями которого вы
В отличие от самолета и турели пермский двигатель особого интереса у Кроуфорда не вызвал. Мало ли что могли сделать с мотором, который в Америке потихоньку сходил на нет, перебираясь в такие специфические ниши, как палубная авиация и тяжелые бомбардировщики с турбокомпрессорами.
Сенатор выбрался из кабины и, довольно потирая руки, прошел вокруг самолета еще раз.
— Ну что, хозяин, водкой с борщом поить будешь?
Про себя сенатор содрогался от ужаса. Он считал вершиной кулинарного искусства большой стейк, прожаренный по аргентинскому обычаю с парой колечек лука сверху, и стаканчик бренди для полной гармонии. Но каждый знает, что русские едят борщ и пьют водку, а бизнес требует определенных жертв. В том числе и поглощения варварского супа из крупно рубленой капусты вместе с разбавленной спиртом водой.
Сенатор уже закончил фразу, Поликарпов только открыл рот, чтобы ответить, и в мгновенной паузе громом прозвучало тихо сказанное себе под нос Левченко:
— Ешь ананасы, рябчиков жуй…
— Ананасы? — удивленно поднял бровь американец. — Сегодня у нас фруктовая кухня?
Левченко побледнел как мел, лица присутствующих одинаково вытянулись. Положение спас Поликарпов, он изящно подхватил под руку гостя и доверительно сказал:
— Была такая идея, организовать нечто экзотическое. Но это будет уже завтра, после того как посмотрим радиооборудование. Рябчики и свежие фрукты далеких стран.
— Good! — согласился Кроуфорд. — А теперь мой любимый борщ, непременно со сметаной!
Глядя, как замнаркома увлекает американца к выходу, Арсеньев вытер со лба мгновенно выступивший пот и показал кулак Левченко.
Глава 14
Под потолком в невидимых потоках воздуха танцевал маленький картонный По-3 образца 44-го года, самоделка, сделанная младшим внуком по кропотливо вырезанным из «Авиамастера» шаблонам. То был первый опыт, поэтому модель была кривовата, с выступившими кое-где прозрачными капельками застывшего клея, правое крыло было перекошено, отчего самолет заваливался на бок, а лопасти пропеллера ощутимо загибались внутрь, как бывало у истребителей Танка при посадке «на брюхо». Но именно эта проба детских сил была у старика любимой. Стараниями мальца дома был целый карманный аэродром, но сюда, на дачу, он взял только этот самолет великого конструктора, повесив его под потолком на нитке. Там самолетик парил, колеблемый сквозняками, застыв в нескончаемом полете, напоминая о давних временах, минувших битвах, ушедших друзьях.
Смеркалось. Воздух наполнялся вечерней прохладой, сквозь открытое окно доносились обычные звуки затихающего дачного поселка. Где-то даже мычала корова.
Старик включил лампу, в желтоватом конусе заплясали первые ночные мошки. Он откинулся на высокую спинку стула и задумался, глядя на громоздкую пишущую машинку со вставленным листом чистой бумаги. Сын давно уже подарил ему настольную ЭВМ с подключаемым модулем набора текста, но в старости труднее отказаться от прежних привычек, нежели освоить что-то новое и неведомое. Когда-то он печатал двумя пальцами и свысока поглядывал на старшее поколение, признававшее только перьевые ручки. Теперь с недоверием смотрел на мерцающий зеленоватый свет экранов, за которыми с легкостью работали внуки.