Новый отсчет
Шрифт:
— А клаустрофобией никто не страдает? — поинтересовался Столяров.
— Вы думаете, что пытался открыть шлюз больной клаустрофобией?
— А кто его знает.
— У нас были десять больных клаустрофобией, но мы их вылечили.
— Каким образом?
— У нас есть такой Симон Симеони, аргентинский иллюзионист, сильнейший гипнотизер. С его помощью мы блокировали эти участки сознания, и теперь все десять абсолютно спокойно переносят замкнутое пространство. Он излечил так же одного клептомана, и даже одного эксгибиониста. Тот все пытался ходить нагишом по Проспекту.
— Может, натравить его еще на голубых? — Со смешком предложил
— Их слишком много. Боюсь, они его самого перевербуют в свою веру.
Теперь улыбнулся уже французский генерал.
— Жалко, что я не встретил этого Симеони на земле. Натравить бы ее на мою покойную жену.
— А чем она страдала? — поинтересовался Свенсен.
— Не могла пройти спокойно мимо ни одного бутика. Спустила на шмотки состояние своего отца, да и все мои финансы тоже.
— Увы, Луи, тут гипнотизер не поможет. Это болезнь не лечится.
Зорич вернул всех в прозу их бытия.
— Ладно, теперь это уже не актуально. В космосе бутиков нет. Надеюсь, что эти странные штуки со шлюзом — все это несерьезно.
Увы, это пожелание Зорича рухнуло через два дня. А за ночь до этого произошло странное происшествие. В пищевом отсеке линкора задержали женщину. Что она там делала, было непонятно, но вид у ней был странный. Невысокая, с длинными, черными волосами, она, словно не понимала, куда попала, и на все расспросы только молчала. Дел у очередной смены было много: надо было загрузить все ингредиенты «Каши», так с подачи русских рабочих начали называть это неизменное блюдо, продуть трубы подачи. К восьми утра пища должна быть готова. Так что, немного помучившись с незнакомкой, и решив, что она либо не знает никакого языка, кроме, какого-нибудь экзотического, либо немая, ее проводили до двери. Про это странное происшествие все тут же забыли.
Но, через сутки в то же самое помещение проник еще один человек, и его уже никто не заметил. Он не стал заходить в помещение кухни, а поднялся по лестнице вверх. Через час он спустился, и торопливо скрылся в длинных коридорах Ковчега. А, через несколько минут, в помещении кухни взвыла тревожная сирена, а в рубке замигала ярким, кроваво-красным цветом один из экранов.
— В чем дело? — спросил Соболев.
— Не пойму, — пробормотал оператор внутренних систем. Это был стажер третьей смены, испанец Хосе. Фамилию его Александр так и не сумел выучить. — Что-то с системами очистки.
К ним подошел сидевший в стороне Накаями. При виде картины на экране он изменился в лице и сразу ударил по красной кнопке на его пульте.
В это самое время в отсеке сто двадцать-пятьдесят-сорок шесть, поднялась высокая, мужская фигура. Чуть пошатываясь со сна, мужчина пробрался на Проспект, потом свернул в сторону ближайшей столовой. Он привычным жестом нажал на синюю кнопку, и автомат тут же выдал ему пластиковую упаковку с водой. Развернувшись, он пошел к себе, и по ходу отхлебнул воды. Лицо его тут же перекосилось, тепло скрутила судорога, и он рухнул на пол. Когда на звук падения прибежал дежурный полицейский, то француз алжирского происхождения Жан Анри, еще бился в судорогах агонии. Собрался народ, никто ничего не понимал. А потом на пищевом автомате загорелась предупредительная надпись: "Автомат блокирован". Точно такие же надписи появились на всех пищевых автоматах линкора.
Через полчаса в рубке были все руководители землян.
— Какой объем заражения? — спросил Зорич.
— Если
— Какая концентрация циананида?
— Очень высокая, — Зубова была подавленной. — Смерть наступает в течение трех минут.
— Потери.
— Пять человек. Четверо пили воду, одна женщина принимала душ.
— Есть возможность дезаквтивации всей этой отравы?
Маккормик тяжело вздохнул.
— Да, есть, но это вопрос времени. Нам придется многократно перегнать воду через фильтры, а это сразу заблокирует работу всей системы водоподачи. Мы на неделю останемся вообще без воды.
— То есть, у нас нет отдельной системы очистки воды?
— Увы.
— Да, никто ведь не рассчитывал, что может такое случиться! — Манштейн словно оправдывался.
В это время подал голос оператор внутренних систем слежения.
— Полковник, я нашел ту женщину.
— Кто это?
— Клаудиа Антониоли, итальянка. Это ее браслет высветился прошлой ночью в то время.
— А сегодня где она была?
— Рядом с пищевым отсеком, но не внутри его.
— А с этим, загадочным привидением, там опять ничего не было?
— Ничего, — подтвердил Столяров. — Тот, кто отравил воду, не оставил следов.
— Ищите тогда ее. Из-под земли найдите и притащите сюда!
Через две минуты голос оператора продиктовал цифры расположения отсека итальянки. Еще через полчаса ее привели в рубку. Она казалась безмятежной, и напрочь отказалась говорить. Она просто молчала, не отвечая на вопросы. В конце-концов к Зоричу подошла Алина Васильевна, шепнула ему что-то на ухо. Тот кивнул головой. Через пятнадцать минут Зубова вернулась с невысоким, но достаточно экзотичным брюнетом. Он был брит наголо, но при этом сохранил эспаньолку с подкрученными вверх в стиле Сальвадора Дали кончиками усов. Это и был знаменитый аргентинский гипнотизер Симеони. Без долгих церемоний он подошел к женщине, несколько секунд смотрел в ее глаза, потом сделал два пасса руками, и отошел в сторону.
— Теперь спрашивайте, она вам скажет все, — пообещал он.
— Как вас зовут? — спросила Берта Хофман по-итальянски.
— Клаудиа Антониоли, — ответила та чуточку заторможенным тоном.
— Это ты отравила цистерну с водой?
— Нет.
— А кто?
— Бог.
На минут все смешались, потом Зорич шепнул что-то на ухо Берте.
— А как зовут бога? — повторила она.
— Джеймс.
— А фамилия?
— Хенденберг.
Столяров быстро забил в компьютер эти данные.
— Зачем он это сделал? — продолжал расспрашивать Зорич.
— Он хочет довершить начатый конец света. Он предсказал его еще десять лет назад.
Столяров тут же доложил:
— Джеймс Хенденберг, англичанин, место жительства — Гвиана, сорок девять лет, профессор химии. А вот это уже интересно: "Основатель секты "Копье Бога".
Итальянка сразу оживилась, глаза ее заблестели.
— Да-да, "Копье Бога"! Это было лучшее место в мире. Мы так хорошо жили, мы готовились к концу света, молились, очищались духовно и плотски. Мы жили одной большой семьей, все любили друг друга. Потом пришли эти твари, и всех съели. Мы были в это время с Богом в джунглях. Когда вернулись, там были уже ваши эти тарелки, и нас вывезли. Бог сказал, что это и есть конец света, а вы ничего не поняли и зря сопротивляемся неминуемому. Он решил сам поставить точку в истории человечества.