Новый порядок
Шрифт:
На мраморных плитах у монумента второй мировой стоят мужики в красных кафтанах. Заняв края у площади пред монументом, их взгляд направлен в сторону небольшой рощи, окружившей старую часовню. Позади них, куда упирается строй, композиция из литых серебрёных плит с выбитыми на них именами погибших в страшнейшей войне двадцатого века, на пару с огромным обелиском, увенчанным звездой. Отряд Московских стрельцов занял позицию. Вместе с ними поставлены и отряды полицейских с жандармерией.
Вскоре подъехала и машина Данте. Магистр еле как выбрался. Чувствуя по всему телу слабость, он всё ещё держит себя на ногах. «Но зачем?» — рождается в усталом рассудке вопрос. «Зачем
«— Правильно, мой дорогой. Давай оставим всё и предадимся безудержному безумию похоти и наслаждений. Оставь службу и вперёд».
«На этот раз ты меня решил голосам почить? А почему не личным визитом?» — если бы магистру не было бы так тошно, он бы даже усмехнулся.
«— А тебе и этого хватит, мой милый Данте. Ты сломлен. Ты — обнищал духом. Я теперь твой единственный собеседник, напоминающий о вечном провале миссии твоей».
Данте даже не пытался отторгнуть альтер-эго. Вместо этого он полностью посвятил себя созерцанию церемониала и одновременно смотрит на своих людей. Подметив, что все они на своих местах, что их чёрная форма вычищена, он направил взгляд на деяние памяти. Пять послов возлагают цветы у небольшого памятника, что возле часовни. Посвящённый героям Всероссийской гражданской войны и победителям над Российской Конфедерацией, он стал объектом особого почитания, ибо жители Биробиджана всегда будут помнить от какого безумия их избавил Император. Под кранами облысевших деревьев, трепеща листьями, торжественно и под музыку возлагаются венки, как дань уважения защитникам родины от хищного посягательства предателей и сепаратистов.
Выбрав Биробиджан в качестве места подписания акта о сотрудничестве, стороны преследовали символический момент, ибо во время второй битвы за Волочаевку во время освободительных войн Российского Имперского Государства, Россия и Китай при поддержке польских и американских формирований смогли разгромить в решительной атаке силы сепаратистов, что поставило точку в страшном конфликте, длившимся столетия. И ныне также — страны всего консервативного мира объединяются, чтобы дать отпор леволиберальному наплыву.
И теперь солидная часть мира, прошедшая этап возрождения от десятков мелких стран, лишённые коммуникаций, потерявшие связь с другими частями света и уподобившиеся тёмным векам до колоссов и империй, чья воля сотрясает мир, собирается объединиться в межконтинентальный альянс.
«— Ты не видишь, не понимаешь, но для тебя всё кончено. Так зачем же держаться за пост, за должность, в которой больше нет силы? Ты же знаешь, что Ангельская Стража не потерпит ослабевшего магистра, ты чувствуешь, как твои владыки шипят у тебя за спиной, обсуждая, когда ты покинешь своё место», — всё не унимается существо, допытывая его и добивая, принуждая к полной безделице или ещё хуже — безудержному и судорожному распутству, которому нет предела.
Внезапно голова у Данте закружилась и ощутив слабость и немоту во всём теле он опёрся на машину.
— С вами всё в порядке? — спросил водитель, который одновременно и солдат Ангельской Стражи.
— Простите, — магистр сделал неуверенный шаг в сторону. — Мне не очень. Мне нужно…
«— Милый Данте», — этими словами обозначено было появление жуткого существа, что нанесло визит магистру.
Данте прищурил взор и разглядел, как к нему плывёт тварь жуткого вида. Клубящееся чёрным дымом внизу и с мертвенно бледным лицом вверху, оно подобно демону, вырвавшемуся
Оно приблизилось к магистру, и костлявая рука была положена на его щёку, потирая её, став мерзким отражением действия матери, которая вытирает слёзы ребёнку. Данте ощутил нестерпимый смрад твари, который словно никто не чувствовал, и который заставил его скрючится от того, что в желудке всё сжалось.
Положив иссушенную конечность магистру на спину, альтер-эго говорит медленно, но угрожающе:
«— Мой милый… мой любимый… истощённый и лишённый сил. Сдавайся и поступи так как я того хочу. Ты можешь даже не оставлять своей морали, но освободись от долга блюсти стражу и защищать… найди покой в моих объятиях».
— Что с вами? — спросил водитель, склонившись над командиром.
— Тошнит.
Данте спустя мгновение выпрямился и осмотрелся. Возле него уже стоит с протянутыми таблетками солдат Ангельской Стражи в штатском, но магистр отмахнулся от них. Парень побрёл в сторону дороги, а за руку его взяла мёртвая плоть иллюзорного существа и повела словно дитя.
Всего в паре сотен метров едут люди, заинтересованные судьбой магистра. Поезд, похожий на эпохальную электричку, но в разы её быстрее, медленно останавливается у вокзала, являя через чистые окна большое красное здание. В тамбуре уже готовы сорваться с места четыре человека — высокая женщина, на которой новое тёплое пальто, молодая девушка в куртке, крупный парень среднего роста в тёмно-синем пуховике и мужчина с просединой, вертящий в руках сигару.
— Мы же успеем к нему? — с волнением вопросила женщина, сосредоточивши взгляд светло-синих очей на крупном мужчине. — Комаров?
— Да, — с басовитой хриплотой ответил парень. — С ним вроде пока ничего страшного.
— Пока!?
— Мои парни сообщают, что он ушёл с площади. Ему стало плохо, и он решил отдохнуть в гостинице… э-э-э… как же её… Новая Калинка вроде.
— Зараза, — выругалась Сериль. — Только бы успеть. Где она?
— Калинина пятнадцать вроде. Сейчас найдём.
— Комаров, ты всегда удивительно спокоен, — поляк спрятал сигару внутрь утеплённой кожаной куртки. — Даже когда потеряли Эстебана, ты не был особо расстроен.
— Я надеюсь, он выберется, — иппохондрично ответил Константин, чувствуя, что беготня от Китая до Росси его утомила.
Рядом стоящим людям не понятна их речь. Добравшиеся на остатках топлива до Хабаровска и прилетевшие на скоростном поезде сюда, только Комаров стал их проводником. Имея российское гражданство и звание майора армии Империи позволяет быстро пройти все препоны, начиная от таможни и заканчивая бюрократическими особенностями пребывания иностранцев.
Двери электрички открылись и Сериль понеслась вперёд. Пролетев мимо металлодекторной рамки, поставленной прямо у перрона, она только собиралась вбежать за деревянные массивные двери вокзала, как её остановил голос Комарова:
— Идём в обход.
Они обошли вокзал, покрытое алым строение со стороны крупного квадратного торца и вышли к старому виадуку, переброшенному за рельсы. Комаров удивился про себя, как за время воин он не превратился в пыль. Справа в метрах ста, ста пятидесяти им предстал фонтан — гранитная композиция, посреди которой глаз радует колонна, увенчанная двуглавым орлом. Чуть ближе бронзовая композиция — большой тигр, находящийся под тенью гербовой птицы Империи.