Новый порядок
Шрифт:
– Такое нужно заснять.
День был ясный, а камера на телефоне была достаточно хорошей, чтобы можно было как следует приблизить съёмку. И как только Антон всё настроил и приблизил камеру на солдат, то как по команде «Мотор!» всё пришло в движение.
Кто-то из толпы практически в упор стрельнул прямо в голову одному из солдат, а пятеро других в ту же секунду, словно были к этому готовы, стали длинными очередями стрелять по толпе.
Антон не верил своим глазам и смотрел на мост то своими глазами, то через камеру на своём мобильном. Но это не было как в кино. Солдаты меняли по несколько рожков за минуту. Люди же
Бойня продлилась не больше пяти минут. Пять солдат, пять минут работы и сотни трупов по всей длине моста. Как и под мостом, всё же многие успели спрыгнуть, даже те, кто не умел плавать, а других убили те, кто спрыгнул чуть позже.
Антон остановил съёмку и дрожащей рукой сунул телефон в карман. Мысли путались в его голове. Всё, что он сейчас хотел, это убраться отсюда как можно дальше.
Разбитые машины всюду встречались на его пути. Некоторые из них лежали перевёрнутые и полностью выжженные огнём.
«Кому это нужно?» – задумался Антон, объезжая очередную разбитую машину, стоявшую на его дорожной полосе. А слева группа детворы, такой же, что недавно пристала к нему самому у его собственного подъезда, забрасывала камнями всё ещё целые окна в пятиэтажном здании.
Кто-то разбил окно и в его минивэне, но Антон лишь добавил газа и опять посмотрел в зеркальце заднего вида.
Постепенно городской вид сменился на более тихий и спокойный. Вокруг был лишь хвойный лес и дорога, словно и не было ничего. На краткий миг Антону казалось, словно он просто едет к другу, а все ужасы сегодняшнего дня ему попросту приснились. Но горевшая красная лампочка на панели сказала сама за себя: «Нет, для тебя всё только начинается».
Паническая атака тут же пробрала морозом всё тело, от живота и до кончиков пальцев.
«Как долго она уже горит?» – Антон вспомнить не мог, когда он смотрел в последний раз, сколько топлива в баке. А если бы даже знал, в какой именно момент эта злосчастная лампочка загорелась, он всё равно не знал, на сколько ему ещё хватит топлива.
– Чёрт побери! Что за день такой паскудный? – взвыл Антон за рулём и, остановившись, первым делом отпил из бутылки виски и закурил. А тем временем прожорливый минивэн успешно подъедал то топливо, что ещё оставалось на дне бензобака.
Варианты, которые ему приходили в затуманенный алкоголем ум, были следующие: первый – продолжать ехать вперёд, к дому друга. Второй – раздобыть топлива здесь и тогда уже, с полным баком, заново продолжить путь.
Второй вариант ему не нравился, но заглохнуть, проезжая мимо очередной своры бешеных подростков, нравилось ему ещё меньше. И вздохнув, Антон съехал с хорошей асфальтированной дороги на прилегающую к ней просёлочную.
Близко к проезжей части оставлять машину не хотелось, но и ехать в глубь леса тоже. В лесу уже было темно и страшно, Антон посмотрел на часы и сам удивился, как быстро прошёл день. Зоны на мобильном по-прежнему не было. И тут двигатель дёрнулся, издал душераздирающий звук и заглох.
Силы покинули и самого Антона, словно и у него вдруг кончился дизель. Он только вздохнул и, закрыв
– Это происходит не с со мной. Я тучка, мне всё по фигу.
Антон ещё пару минут повздыхал, поплакался и, выключив свет, какое-то время ещё посидел в машине, изрядно приложившись к бутылке. Покурил. Теперь снаружи стало совсем темно, а тишина, как и алкоголь, сделали своё дело, и Антон, сам того не желая, уснул.
Проснулся он глубокой ночью, не то от усилившего ветра, не то из-за плохого сна. Но когда он снова открыл глаза, ему было отчего-то жутко страшно. А беспросветная тьма вокруг никак не способствовала тому, чтобы он успокоился. Антон, как маленький напуганный ночью мальчик, крепко зажмурил глаза, желая, чтобы когда он их откроет, снова было светло.
Больше заснуть ему не удалось и успокоиться тоже, но открыть глаза всё же пришлось. Правда, уже не было так жутко, и Антон, более прислушавшись к себе, понял, в чём дело. Он был голоден, а также от жажды язык весь ссохся. Пачка орешков и полбутылки вина полностью решили все его проблемы, и с новыми силами Антон покинул машину и огляделся.
Глаза уже полностью адаптировались к темноте, и Антон без труда видел главную дорогу, по которой он сюда и добрался, а также то, что он и сам стоит на весьма укатанной машинами земле.
Покрутившись в ночи, Антон проверил пистолет за поясом, прихватил с собой остатки вина и пошёл дальше, в глубь леса. Но уже через десять минут засомневался в правильности своего выбора, а через тридцать и вовсе стал останавливаться в раздумьях: «А не повернуть ли мне назад?»
Тут его осенила гениальная идея: «Можно же по навигатору посмотреть, где я и куда иду», – но без интернета он посмотрел лишь время и, плюнув на землю, выругался.
Идея слепо идти в глубь леса ему больше не казалась столь разумной, и он, развернувшись, быстрым шагом пошёл обратно к машине. А через пять минут весь его окружающий мир залился красным светом от яркой сигнальной ракеты.
– Это вы зря. Ой зря, – покачав головой, сказал Антон и, вытянув пистолет из-за пояса, побежал в сторону ниспадающей яркой ракете.
Посреди леса, на вырубленной полянке, стоял хорошо освещаемый двухэтажный домик, огороженный невысоким сетчатым забором. А во дворе, в летней цветочной беседке, сидели мужчина, женщина и двое детей, один из которых игрался с ярко-сигнального цвета пистолетом.
«Спасибо тебе, пацан, и как же мне тебя отблагодарить? Может заявиться к ним и просто попросить топлива, по-христиански? Да хрен кто что мне даст. Но у меня же пистолет. А если в доме ещё кто-то есть, да и что я с пистолетом буду делать? Я же не убийца, не отморозок какой-нибудь. Я же нормальный, адекватный человек. Буду ждать, пока они все уснут».
А застолье затянулось ещё на пару часов, родители выпивали, мужчина играл на гитаре и вместе с женой весело пели песни в унисон, изредка вставляя матерные словечки, от чего дети катились на землю и хохотали. Мальчуганы, когда уставали сидеть с родителями, беззаботно бегали по двору, пускали дрон и выпустили в небо ещё две сигнальные ракеты. А тем временем Антон становился всё голоднее, холоднее и непомерно злее, так как не было у него с собой не даже пива, а курить он боялся. Боялся, что его заметят и весь его план накроется медным тазом. А в то же время мужчина играл на гитаре, а женщина смеялась. Женщина смеялась…