Новый поворот
Шрифт:
— Ты любишь ее? — спросил я Кречета, когда мы ненадолго остались вдвоем.
Лешка думал ровно три секунды.
— Нет. Она меня любит. А мне просто очень хорошо с нею. А с Ниной в последнее время мне стало тяжело. Я никого не люблю, Мик. Только себя.
Вот, наверно, и все, что он скрывал от своей подруги. Об остальном мы говорили вместе — о Нине, о Ксюхе, о друзьях, обо всех проблемах, включая политические. А на маленькой полукруглой сцене вертелись вокруг шеста две роскошные стриптизерки. Работали они отлично и настраивали на лирический лад. Так что разговор о вселенских тайнах ну никак у нас не получался. Лешка беспрерывно курил, медленно потягивал коньяк и упорно изливал мне душу, сворачивая с любой темы на дела
Да, вынужден был признать я, это уже не просто литература — это настоящий мистический триллер. И Лешка не видел выхода из сложившейся ситуации. Никакие деньги и никакая власть в подобном положении не помогали, и тоску он на меня нагонял жуткую.
Господи, зачем я только сюда приехал?
И вдруг после очередной порции коньяка Кречет все же сподобился сделать паузу в душеизлияниях и неожиданно выдал, наклонившись ко мне и перейдя на заговорщицкий шепот (Ага! Значит, и еще кое-что скрывает он от Тамары…):
— Хочешь знать, кто он, твой любимый Эльф?
Я молча кивнул, ожидая нетривиального продолжения. И услышанное мною превысило все мыслимые ожидания.
— Он — не совсем человек. Он — один из наших, то есть из Посвященных. Ты слышал что-нибудь о Братстве Посвященных?
— Нет, ничего не слышал, — признался я честно.
— Значит, настало время услышать. Если Владыка Чиньо в Киеве, значит действительно пора.
«Владыка Чиньо! — молнией сверкнуло у меня под черепом. — Так его называли на том странном сборище, посылавшем на смерть таинственного Юру Семецкого. Кассета, привезенная Тополем и спаленная в моем камине, неясные, тревожные мысли, взбаламутившие меня в тот вечер…. Стало быть, эти самые „владыки“ и величают себя Братством Посвященных. Тогда я кое-что знаю о них, только поздно уже рассказывать. Пусть Кречет расскажет».
Ну, он и рассказал. А я слушал, и в голове вертелось лишь одно: да, от любви, конечно, сходят с ума, но я бы никогда не подумал, что это происходит так быстро и так серьезно, а тем более с кем — с прожженным циником Лешкой!
Я не верил ему. Да и как было поверить?
Картинка вырисовывалась примерно следующая. Посвященные — это такие люди, которые в принципе умеют возвращаться с того света. Удается не всем, но есть профессионалы. Эльф — один из них. Он расставался с жизнью и благополучно воскресал уже девятнадцать раз. И это среди Посвященных своеобразный рекорд. Так что вовсе не на смерть его посылали. А на очередное, да непростое, но вполне обыкновенное для этого типа задание. И то, что теперь Семецкий живет в Москве под чужой фамилией, сидит тихо как мышь и ни во что не суется, — это для всего мира счастье великое. И мне, как человеку, едущему в российскую столицу, перво-наперво следует знать: у Посвященных свои законы, они без нас между собой
— Никому неможно, — повторил он, — никаким Причастным и даже Деепричастным. Иначе — беда.
— Плоско шутишь, — поморщился я. — Да и концепция бессмертия, скажу тебе честно, слабенькая. Кажется, у Егорки Стульева лет пятнадцать назад была такая повестуха, так, если помнишь, мы на ней дружно потоптались тогда в Дубултеевке.
— Брось, у него фэнтезюха была, про рыцарей, — мгновенно вспомнил Лешка и повесть Стульева, и шутливое название нашего семинара, улыбнулся ностальгически. — Между прочим, я в Малеевке так и не был ни разу, только в Дубулты…. — Потом словно проснулся: — Но я тебе не про фэнтези говорю, я говорю про жизнь. Про самую серьезную угрозу для жизни планеты. Цивилизация в опасности.
Прозвучало ужасно нелепо, и я не мог не спародировать последнюю фразу:
— Социалистическое отечество в опасности. У Ильича была такая статья. Правильно?
— Социалистическое отечество в опасности, — тупо повторил Лешка и не справился с первым словом, получилось что-то вроде «социститьское».
Господи, да он же пьян! Хорошо, что Тома вышла куда-то в этот момент.
Я взял Кречета за плечи, встряхнул его и предложил:
— Ол, давай еще по сто граммов и поехали отсюда. А в дороге ты мне спокойно признаешься, что все это было шуткой.
— Не совсем, — уклончиво ответил Лешка и хитро улыбнулся, на глазах трезвея. — Я думаю, вот как надо: ты напиши на эту тему роман. И напечатай его. Тебе все равно в Москве делать нечего будет. Егорка Стульев — хороший человек, но у него не тот класс. А у тебя получится написать про Посвященных. Причем ты пиши все как есть, даже имен и дат изменять не надо. А по фактическому материалу тебе помогут. О'кей?
Я насторожился:
— Это что, задание?
— Нет, просто совет.
И он щелкнул пальцами, заказывая очередную порцию любимого коньяка «Давидофф экстра олд».
Потом вернулась Тамара, и мы до самого отъезда вновь говорили о делах сердечных.
На обратной дороге Кречет попросил меня сесть за руль, его что-то совсем разморило. Куда ехать, объясняла Тамара. Мы проводили ее до подъезда в унылом новом квартале занесенных снегом пятиэтажек. Лешка чуть-чуть взбодрился, но все равно остался на месте пассажира и до самого дома кемарил. И только уже перед сном, это было часа в четыре, когда мы вышли на застекленный балкон выкурить по последней сигаретке, разговор вернулся к главной теме.
— Ты сказал, если я встречусь с Эльфом — быть беде. Я правильно понял?
— Да, — кивнул Кречет, — тебе нельзя с ним встречаться. Вообще не стоит вступать в контакт с Посвященными. Наши люди постараются отслеживать это. Лозова твоя в курсе. И Форманов — тоже в курсе. Но от случайностей никто не гарантирован. Вот почему сегодня я уполномочен предупредить тебя лично.
— И ты сам — Посвященный? — полюбопытствовал я, делая вид, что поверил во всю эту фантастическую ахинею.
— Нет, — ответил он предельно серьезно, — в том-то и дело, что нет. Они меня втянули в свои игры. Это случилось очень давно, и назад уже нет дороги, но я такой же простой смертный, как и ты, только знаю намного больше. К сожалению, — добавил он после паузы.
— Вернемся к случайностям, от которых никто не гарантирован, напомнил я. — Какая именно нас ждет беда?
— Да очень простая, — сказал Лешка. — Тот самый конец света.
— Ну, это не страшно, — улыбнулся я. — Шактивенанда уже пугал однажды, а потом сам прилетел на голубом вертолете, и все закончилось цирковым номером на калифорнийском берегу Оманского залива в городе Твери Киевской губернии, Берлинского уезда. Не говоря уже о том, что конец света все равно наступит со всей неизбежностью, если верить тому же Шактивенанде.