Новый путь
Шрифт:
— У него стройные ноги, — вклинилась Верченко, краснея, — только лодыжки толстоваты…
— Такие изящные и тонкие щиколотки, как у тебя, — ухмыльнулся капитан Славин, — мужикам не полагаются.
Все, сгрудившиеся за столом, оживленно задвигались, кроме разрумянившейся девушки, и тени на стенах зашатались.
— Короче говоря, — подвел черту Иванов, — все наши фотороботы годятся только на растопку.
— Да, — заворчал Лукич по-дедовски. — Ходили туда, не знаю, куда, искали того, не знаю, кого…
— Я бы пошерстил тутошний секретный «ящик», — медленно
— На предприятиях пошукать, — подхватил Синицын, — среди ведущих специалистов. Да, и очень вероятно, что Миха — военный. А в районе ракетчиков, как на Байконуре!
— А действительно! — воспрял генерал-лейтенант. — Мы как-то обходили армейцев стороной. Займемся, Игорь Елисеич?
— Займемся, Борис Семеныч, — степенно наклонил голову старший уполномоченный.
[1] С 1979 года передавал на Запад сверхсекретные разработки в области авионики и стелс-технологии, данные о РЛС ПВО, о работе системы «свой — чужой» и пр. По словам Олдрича Эймса, агента КГБ в Лэнгли, «начнись мировая война, в воздухе НАТО имела бы неоспоримое преимущество».
[2] Сын и отец, совершившие в 1970 году первый успешный угон советского самолета. Захватив «Ан-24», они взяли в заложники 44 пассажира, ранили пилотов и убили молодую стюардессу Надю Курченко.
[3] Модель «Альфа-Ромео» выпуска 1961 года.
[4] В 1955 году Хосемария Эскрива де Балагер, основатель «Опус Деи», сложил краткую молитву: «Sancta Maria, StellaOrientis, filios tuos adjuva!» (Святая Мария, Звезда Восточная, помоги детям твоим!). Божией Матери — Звезде Восточной он «доверил» народы России и Восточной Европы.
[5] Пятая часть членов «Опус Деи» — нумерарии. Это миряне, принявшие три обета — послушания, безбрачия и бедности. Их цель — обрести святость в обычной жизни.
[6] Кароль Юзеф Войтыла, заняв папский трон, сдержал свое обещание в 1982 году. Организация «Опус Деи», считавшаяся с 1950 года «секулярным институтом», стала Персональной прелатурой Католической Церкви.
[7] Мазуччо — уменьшительное от Томаззо.
[8] Кардинал-префект возглавляет Священную Конгрегацию Доктрины Веры, как в ХХ веке стали политкорректно именовать Верховную Священную Конгрегацию Римской и Вселенской Инквизиции. В 1970-е годы кардиналом-префектом являлся Франьо Шепер.
[9] Будь готов! (англ.) — скаутский девиз.
[10] Группа «А» Седьмого управления КГБ СССР. Больше известна, как отряд «Альфа».
Глава 2
Глава 3.
Понедельник 13 октября 1975 года, день
Первомайск, площадь Ленина
Темно-серая окраска Дома Советов отдавала в синеву, как шаровой колер боевых кораблей. Да и крутая лестница у подъезда райкома отдаленно напоминала парадный трап. Обойдя парочку «волжанок» статусной вороной масти, толокшихся у тротуара, я поднялся на борт «крейсера», державшего курс к коммунизму.
— А где мне найти Николая Ефимовича?
Весьма
— Третья дверь налево, — бросила она, печатая шаг и поневоле рождая ассоциации с непарнокопытными.
«Не стоит благодарности», — решил я и постучался в указанную дверь.
— Можно?
В довольно тесном кабинете, но с высоким потолком, обнаружился антикварный стол, сколоченный годах в тридцатых. Мебельный раритет был заставлен телефонами и завален папками, а за ними прятался глыбоподобный мужчина с глазами цвета увядших незабудок.
— Николай Ефимович?
— Угадали, юноша, — улыбнулся второй секретарь, выпрямляясь. — Он же Ефимыч, он же товарищ Виштальский… Но остановимся лучше на первом варианте. А вы, конечно, Михаил Гарин?
— Он же Михаил Петрович, — подхватил я, кое-как справляясь с неловкостью, — он же Миша.
Виштальский весело рассмеялся.
— Присаживайтесь, Миша, — Николай Ефимович решительно отодвинул папки, набитые бумагами. — Сима звонил мне, да я и раньше, конечно, слыхал о юном конструкторе микроЭВМ. Товарищ Данилин из обкома долго и обстоятельно вас расхваливал, а звонок Серафима лишь освежил мою память.
Я угловато, будто играя подростка, занял кресло для посетителей, и осмотрелся украдкой — обстановка кабинета многое может рассказать о своем хозяине.
М-да. С первого взгляда «раскрыть образ» у меня не вышло. Вдоль стен выстроились невысокие книжные шкафы, чьи полки гнулись от тяжких томов. Потрепанные Гегель и Плутарх со множеством закладок, истертая подшивка «Науки и религии», словарь Даля, сборник «Математическая смекалка», невзрачные брошюрки с клеймом «Для служебного пользования»…
Полное собрание сочинений основоположника покоилось с миром на отдельной этажерке. И как тут угадать пристрастия?
Широкий подоконник окна, выходившего в сквер Победы, оккупировал развесистый куст с революционным названием «декабрист», зеленой копной выхлестывавший из дубового бочонка. А стены над книжными полками окончательно запутывали кое-как наклеенными плакатами. Ближе к двери — самое узнаваемое фото Че Гевары в беретке, черное на красном — вдохновенный команданте со взглядом идеалиста. Ему бы к хиппи примкнуть, «травкой» баловаться, а не герильей…
Рядом косо висит черно-белый портрет большелобого Ильича, а дальше разметалась настоящая дацзыбао с небрежно намалеванными иероглифами. Винегрет!
— Тот плакат я с Кубы привез, — сказал Николай Ефимович, сладко ностальжируя. — «Серемос комо Че!» — девиз тамошних пионеров.
— «Будем, как Че!» — перевел я каким-то деревянным тоном.
Виштальский кивнул и облокотился на стол.
— Ну, меня вы, конечно, вычислили, — заговорил он со скользящей улыбкой. — Теперь моя очередь. Знаете, Миша, до вас тут многие комсорги сиживали. Бубнили про общественно-полезную деятельность, конечно, об историческом значении XXIV съезда задвигали… А как вы, Миша, оцениваете деятельность нашей партии?