Новый русский попугай
Шрифт:
Сергей поблагодарил Кузьминичну и направился в указанном направлении, с интересом думая о том, каким уважением, судя по всему, пользуется в этом городе его несостоявшаяся невеста Наденька и вся ее семья. Однако душу точил уже вовсе не маленький червячок, было такое ощущение, что в душу ему влез небольшой величины удав — по крайней мере метра на полтора — и пытается сжать ее, эту душу, своими смертельными кольцами.
Миновав выкрашенный унылой кладбищенской серебрянкой памятник неизвестному хмурому человеку в телогрейке, судя по лежащей на плече лопате — то ли строителю, то ли колхознику, он вышел на кривую пыльную улицу. По обеим сторонам
Рядом с этими хрущевками имелись крошечные огородики — видимо, здешние жители не мыслили своего существования без собственных кабачков, а в особенности — огурцов, чтобы под рукой всегда была подходящая закуска.
На одном из таких огородов копошилась скрюченная старушка в цветастом платке. Подойдя к ней, Сергей Михайлович поздоровался и спросил:
— Бабушка, это улица Пассажира Иванова?
— Ну? — непонятно ответила та. — А чё надо?
— А который дом номер четыре? А то номеров нигде не видно!
— А зачем тебе? — вместо ответа поинтересовалась бдительная старушка. — Ходют тут всякие…
— Да мне Рогозины нужны…
— Ах Рогозины! — Старушка посветлела лицом, распрямилась и указала на соседнюю пятиэтажку: — Так вот он, четвертый дом. А подъезд ихний второй слева. Не ошибешься — там дверь на одной петле болтается…
Сергей снова порадовался замечательной репутации Наденькиной семьи и направился к указанному подъезду.
Поднявшись на третий этаж, он остановился перед обитой дерматином дверью с нужным ему номером и нажал на кнопку звонка.
— Кто здесь? — почти сразу донесся из-за двери женский голос.
— Не открывай! — долетел вслед за тем другой голос, помоложе. — Наверняка мальчишки хулиганят!
— Мне бы Надежду! — проговорил Сергей и добавил, вспомнив уважительное отношение к Наденьке местных жителей: — Надежду Петровну!
— Ах Надежду Петровну! — Дверь распахнулась, и на пороге появилась женщина лет пятидесяти, небольшого роста и вся какая-то округлая, в круглых очках на приветливом круглом лице. — Вы проходите, я ее сейчас позову! Наденька, это к тебе!
Последние слова круглолицая особа крикнула куда-то за спину, и Сергей Михайлович повернулся в ту же сторону, в волнении ожидая, что сейчас перед ним появится его сбежавшая невеста.
Однако вместо этого в коридор вышла женщина, очень похожая на первую, — такая же небольшая, такая же округлая, только, пожалуй, несколько постарше — лет шестидесяти. Кроме того, ее лицо, такое же круглое и приветливое, было, однако, отмечено печатью педагогической строгости.
— Ты из какого же выпуска? — проговорила она, уставившись на Сергея поверх таких же круглых очков. — Нет, не говори… я сама вспомню… восьмидесятый год? Вася Петров? Нет… восемьдесят первый? Коля Сидоров? Нет… — Она явно расстроилась и вздохнула: — Что же это… не могу вспомнить… вот что значит старость… неужели пора на пенсию?
— Извините, —
— Это и есть Надежда Петровна, — несколько сухо проговорила первая женщина. — Сестра моя! Заслуженный учитель области! А вы что — не ученик?
— Какой ученик? — Сергей удивленно разглядывал сестер. — Ничего не понимаю… Я разыскиваю Надежду Петровну Рогозину… мою невесту… Она уехала, ничего мне не сказав…
— Значит, вы — не мой ученик? — Женщина номер два оживилась. — Значит, у меня еще нет склероза!
— Может быть, Наденька — ваша дочь? Или ваша? — в последней надежде произнес Сергей Михайлович, переводя взгляд с одной сестры на другую.
Тут дверь одной из комнат распахнулась, оттуда появилась темноволосая растрепанная девушка в драных джинсах, исподлобья уставилась на Сергея и затем проговорила, ни к кому не обращаясь:
— Это паспорт!
— Что? Какой паспорт? — переспросил Сергей.
— Тот паспорт, который у тебя украли, тетя Надя! — На этот раз девушка повернулась к сестре номер два.
И Сергею Михайловичу поведали печальную историю.
Два месяца назад Надежде Петровне позвонили с почты и попросили зайти за посылкой. Конечно, ей пришлось взять свой паспорт.
Посылка пришла от одного из ее бывших учеников, Пети Курицына, который теперь проживал в Калининграде. В этом не было ничего необычного: учеников у нее было множество, и некоторые из них время от времени вспоминали любимую учительницу.
Получив небольшую коробку и гадая, что в ней может быть, Надежда Петровна шла домой, как вдруг вспомнила, что у них кончился сахар. Как раз в это время она проходила мимо продуктового магазина с выразительным названием «Барабек». Пожилая учительница зашла в магазин и направилась к прилавку, за которым стояла ее бывшая ученица Тоня Кузикова. Тоня обслуживала некую даму, которая, судя по количеству закупаемого съестного, готовилась к юбилею или другому торжеству не меньше чем на пятьдесят персон.
Пока Тоня разбиралась с покупками, Надежда Петровна перебирала в памяти одноклассников Курицына.
В это время в магазин ввалилась толпа подростков.
Собственно, их было не очень много — может быть, трое или четверо, но они так суетились и галдели, что производили впечатление настоящей толпы. Один из них протиснулся к прилавку, чтобы разглядеть стойку с пивом, при этом чуть не выбил из рук Надежды Петровны калининградскую посылку.
Пожилая учительница призвала шустрого подростка к порядку, объяснила ему, как следует вести себя в общественных местах, и добавила, что употребление пива может быть чрезвычайно вредно для его растущего организма. В общем, она провела среди него внеплановую воспитательную работу.
Подросток на удивление спокойно отреагировал на ее слова и почти тут же вместе с приятелями покинул магазин. Надежда Петровна купила сахару, вспомнила, что ей нужно еще муки, и полезла в сумочку за деньгами…
Каково же было ее удивление, когда в сумочке не оказалось не только кошелька, но и паспорта!
В первый момент она решила, что выронила документ и деньги на почте, но потом отчетливо вспомнила, как убирала то и другое в сумку. Ей не хотелось верить в очевидное, но под давлением племянницы Александры — той самой девушки в драных джинсах — пришлось признать, что ее, заслуженную учительницу Нижнезаломской области, обворовали подростки, наверняка учащиеся какой-то школы.