Новый стандарт

Юрин Денис Юрьевич

– Смысла нет, как, впрочем, и вещей, – ответила Диана и откинула съехавшую на лоб прядь волос.

– Насчет вещей понимаю, – произнес Дарк, после того как окинул беглым взглядом мебель с полом и не обнаружил присутствия хотя бы испачканной и порванной одежды. – А вот насчет смысла чего-то не ясно. У вас в полиции что, выросло молодое поколение миротворцев-пацифистов? Преступников ловить-то будешь или как?!

– Отстань, говорю же: смысла нет, диск испорчен! – выкрикнула Диана со злости, но тут же успокоилась и взяла себя в руки. – Мне нужен был только диск, а эти… исполнители меня мало интересуют. За всеми подонками не угонишься!

– Понятно, – хмыкнул Дарк и, достав

из стоявшей на полу сумки толстую пачку купюр, бросил ее на то место, где предположительно начинались ноги непривычно рассудительного и трезвомыслящего полицейского. – На, это тебе! Раз мстить обидчикам не собираешься, пора покинуть пределы радушного Полесья. Купи одежду, документы и билет на стальную птицу! На первое время могу одолжить брюки, ботинки и куртку вон из того запаса. – Дарк небрежно махнул рукой в сторону горы пакетов с еще не разобранной одеждой. – Бери, не брезгуй, все чистое, ни разу не надевал. Будет немного великовато и мешковато, в общем, как раз в твоем стиле!

Диана не отреагировала на обидный намек. Она по-прежнему неподвижно сидела на кровати и избегала смотреть Дарку в глаза. По нахмуренным бровям и нервному потиранию кончиков пальцев, торчащих из-под одеяла, моррон предположил, что в красивой головке упорно шевелилось серое вещество и протекали сложные мыслительные процессы.

«Так просто от нее не отделаться. Девчонка явно умная и с нюхом, как у ищейки, сейчас она окончательно придет в себя, поднатужится и заподозрит неладное в ее сказочно быстром выздоровлении, потом задаст тот самый коварный вопрос, на который я не знаю, как соврать. К сожалению, современная медицина еще не изобрела лекарств, в течение суток поднимающих на ноги потенциальные трупы, чем она в принципе и являлась в начале вчерашнего дня». – Дарк испугался и, пытаясь направить мысли девушки в иное русло, первым задал совершенно не интересующий его вопрос:

– Кстати, пока ты еще здесь, не просветишь, зачем тебе понадобилось катать шары в «Барсуке»? Я бы на твоем месте дернул из Полесья, как только получил диск.

– У тебя остался телефон, – произнесла девушка, очнувшись и удостоив Дарка мимолетным взглядом, – в него встроен маяк и еще…

– Ясно, вещь казенная, подотчетная, но, увы, должен тебя расстроить, случайно потерянная… – перебил моррон, рывком вставая с кресла и направляясь к двери. – Ну что ж, на сим радостном моменте считаю наше знакомство оконченным. Искренне рад, что друг друга не убили и даже не покусали! Когда вернусь, завалюсь спать. Спать в чьем-то присутствии не люблю, так что сделай соответствующие выводы и не злоупотребляй великодушным гостеприимством преступного элемента!

– Но ты ведь не преступник… а кто?

Вопрос прозвучал неожиданно и заставил замереть на месте уже взявшегося за ручку двери Дарка. Недокуренная сигарета выпала из задрожавших пальцев на ковер, моррон резко обернулся и испуганно уставился на Диану. Девушка почувствовала себя неуверенно, она не понимала, чем была вызвана такая неадекватная реакция хозяина комнаты на вполне естественный и уместный вопрос, и, как следствие, еще глубже залезла под одеяло.

Порой человек годами мучается над сложной задачей, не спит ночами, грезит наяву, но так и не находит ответа. Однако по иронии судьбы ключом к разгадке становятся не многочисленные эксперименты и стройная цепь умозаключений, а нелепая случайность или простое совпадение. Луч солнца падает на груду битого стекла, и возникает свечение удивительной красоты.

Интерес Дианы к его скромной персоне был понятен и вполне объясним. Дарка насторожил не вопрос, а то, что он был задан в первую очередь. В экстремальных ситуациях

людям свойствен эгоистичный субъективизм: «Что было со мной?», «Что со мной будет?», «Как я здесь оказалась?», «Сколько я провалялась без чувств?» и «Почему так быстро зажили мои раны?» Эту череду меркантильных вопросов Дарк был готов услышать в любой последовательности, именно с них должен был начаться серьезный разговор и только потом плавно перейти на менее значимые для Дианы темы. Человек, сбитый энергомобилем, действует импульсивно: вначале осматривает свое тело в поисках повреждений, проверяет, целы ли руки и ноги, а уж потом пытается понять, что произошло, и ищет виноватых. Это инстинкт, аксиоматичное правило, в котором нет и никогда не было исключений.

Само по себе нарушение цепочки стандартно-рефлекторной последовательности еще ничего не значило, но в голову моррона закралось ужасное предположение.

– О нет, только не это, только не сейчас и не со мной! – едва слышно прошептал Дарк, пытаясь сфокусироваться на расплывающемся перед глазами лице Дианы. Шальная догадка крепла и постепенно превратилась в рабочую гипотезу.

– Что ты делаешь?! Прекрати! Кричать буду! – пыталась утихомирить и вразумить Диана с того ни с сего обезумевшего Дарка.

Девушка быстро выпрыгнула из кровати и забилась в дальний угол, откуда испуганно наблюдала, как моррон подскочил к бельевому шкафчику и вывалил на пол зловонную, слипшуюся от крови простыню. Губы юноши тряслись и что-то непрерывно бормотали, глаза бешено вращались в глазницах, а движения были резкими, порывистыми. Он мял, теребил трясущимися пальцами запачканное белье, обнюхивал простыню, прижимая ее вплотную к лицу, и даже пару раз лизнул языком омерзительные на вид сгустки крови. Затем простыня полетела вверх и повисла на стене, зацепившись за края картины. Выбрав самый короткий маршрут до ванной, Дарк прошелся ногами в грязных ботинках по кровати и, как жаждущий найти вкусную косточку оголодавший пес, принялся рыться в мусорном ведре. Использованные бинты в багровых разводах и окровавленную, разорванную одежду Дианы постигла та же участь, что и несчастную простыню.

Результаты ревизии еще больше разозлили моррона. Изо рта помешавшегося летели брызги слюны и слышалось уже не невнятное бормотание, а сотрясающая стены отборная брань, по содержанию нечто среднее между солдатским жаргоном и привольными излияниями страдающей души опьяневшего кондуктора.

Опустошив, обнюхав, облизав и расшвыряв по полу содержимое мусорного бака, Дарк подскочил к Диане и попытался сдернуть с нее халат. Девушка отчаянно сопротивлялась, однако силы были неравными. Моррон повалил ее на кровать, лишил единственного предмета одежды и… и вдруг, вместо того чтобы довести начатое до логического завершения, истерично захохотал и принялся крушить мебель и стены сильными ударами кулаков.

Не дожидаясь, чем закончится припадок безумия, Диана схватила одеяло и поспешила запереться в ванной. Примерно через минуту Дарк успокоился, хотя и не смог смириться с непрошеным и несвоевременным подарком судьбы.

Ни на бинтах, ни на простыне, ни на одежде не было следов мази. Единственным запахом, который исходил от белья, был омерзительный запах крови. Теперь Дарку стало понятно, почему Конт принес раненую к нему, а не к себе в конуру под мостом. Обнажив загорелое, благоухающее ароматами лаванды и мяты тело, Дарк увидел не только прелестные формы, но и едва заметные кружки на груди и животе – следы заживших пулевых ранений. Конт не лечил девушку, только дотащил до гостиницы, перевязал и ушел. Она выздоровела сама, сотрудник Континентальной полиции Диана Гроттке превратилась в моррона.