Новый век начался с понедельника
Шрифт:
– «Советская власть, или «Власть Советов» – это когда весь народ выбирает в «Советы» своих, заранее подобранных чиновниками представителей, возможно и лучших. И они им, народом, якобы, управляют! Хотя на деле управляют сами те же чиновники!
А демократия – это уже власть, якобы, всего народа, или просто большинства из проголосовавших! Но, как известно, если нечто принадлежит всем, то фактически – никому! А на деле – одному, или нескольким лидерам, которые осуществляют свою личную, групповую власть над всем оставшимся народом уже своими чиновниками, прикрываясь лишь лозунгами демократии!».
Платон кивком головы дал знак о своём согласии, и в полудрёме от наконец навалившейся усталости, закрыл глаза.
На следующий вечер он, довольный успешным завершением очередного
Это была та часть вечера, когда посетители театров, ресторанов, кафе и баров уже прочно заняли свои места, и лишь запоздалые прохожие, в основном шастающие по магазинам, и трудоголики, едущие домой с работы, составляли основную часть вечернего населения столицы.
Это было время, когда одинокие женщины выгуливали собак, а кавалеры – дам, когда никто уже никуда не спешил.
Ибо трудоголики уже достигли своих домов, а алкоголики – своих подворотен.
Платон шёл и записывал, набегающие будто бы ниоткуда, впечатления. Как настоящий художник – мастер слова, он несколькими мазками, вернее словами, описал окружавшую его обстановку. И освобождая место следующей мысли, он тут же судорожно записывал предыдущую.
Уже дома, поздним вечером и ранней ночью, когда его, тоже припозднившиеся, домашние уже улеглись и забылись первым сном, Платон сел на кухне в уединении и стал обрабатывать записанное за день.
Затем он стал записывать и новые строчки. Строка за строкой – время пролетело незаметно. Завершил надолго за полночь, уже после двух часов ночи, только тут почувствовав нестерпимое желание сна.
– «Пора мне заканчивать с такими ночными… бздениями!» – пошутил он про себя.
Но перед сном он заново перечитал, написанное опять Татьяне, но на этот раз прощальное стихотворение:
А при третьей встрече нашей, Проходившей при жене, Ты мне показалась краше. Я заметил вдруг себе. Золотистый, как берилла, Цвет твоих льняных волос. Ты меня тем поразила, Как букетом спелых роз. А глаза, что с поволокой, Чистый, ясный, нежный взор, Будто из мечты далёкой Сердцу моему укор. Хоть и сердцу не прикажешь, Прикажу я всё ж ему. Вдруг ты «Да!» когда-то скажешь. Ведь от счастья я умру. Не умру, конечно, к слову. Я от счастья расцвету, Подчиняясь души зову. Я поэму напишу. Напишу про вольный ветер. У меня он в голове. Как тебя тогда приветил. Как я всю прижал к себе. Это действо роковое, Шутку добрую сыграв, Чувство вызвало такое… И меня тем обыграв. Я растаял, словно льдина, Даже северный торос. Засосало, как трясина. До любви я всё ж дорос. И сидит она во мне всём, А не только в голове. Проявляется всегда днём, И несёт заботы мне. Как теперь с женой общаться? О чём мне с нею говорить? Давно пытался докричаться… Не суждено такому быть. Даже «Белою берёзой» Я жену не удивил. Меньше, чем простой мимозой, Что когда-то ей дарил. Ну,Начался ноябрь.
В один из вечеров после работы Платон отправился за редким лекарством на «Первомайскую». Получив относительный дефицит, он в прекрасном расположении духа ожидал свой автобус.
Но его внимание привлёк молодой кавказец, вальяжно разговаривавший по мобильнику, очевидно с соблазняемой им девушкой.
– «Тебе мама это велела, или как?!» – невольно услышал Платон обрывок разговора.
И пока тот слушал ответ, Платон не выдержал и вслух для окружающих пояснил:
– «И как, тоже!».
Кто слышал – рассмеялись. Тогда насмешник вспомнил почти только что состоявшийся его разговор в аптеке с таким же пожилым представителем технической интеллигенции. Тогда его реплика по поводу Зурабова – умелого потоководца, вызвала просто неописуемый восторг у собеседника.
Но прошло около месяца, и даже такой опытный и умелый потоководец, как Зурабов, долгое время находившийся на плаву, несмотря на постоянное получение пробоин в его корабле, в конце концов, всё-таки был потоплен.
Невольно анализируя внутриполитическую обстановку в стране, Платон всё больше удивлялся происшедшему и не сразу им замеченному.
Опять начали разбиваться банки.
Из-за рабского отношения многих людей к деньгам, из-за своего негативного воздействия на людей, они вызвали к себе отвращение, вылившееся в презрительное их прозвище: «бабло».
В России вновь, но на этот раз не вводилась, а на более высоком уровне развивалась сама, «карточная система». Различными карточками поголовно пользовались в метро и другом городском транспорте, для получения денег и для безналичной оплаты товара, для пенсионного и медицинского обслуживания, и многого другого.
Деньги теперь превратились из «нальных» в «безнальные», часть которых наверняка ещё была и «анальная».
Почти каждый прыщ на ровном месте, не говоря уже о буграх, норовил обзавестись визитками, чтобы потом с понтом их всучать кому ни попадя при первом, и даже втором удобном случае.
Страна семенящими шажками подходила к думским выборам.
И за месяц до голосования началось!
По телевидению партии пытались перещеголять друг друга, ничего не говоря по существу, пытаясь заработать дешёвый авторитет у избирателей. У телезрителей могло создаться впечатление, что их держат за идиотов.
В.В.Путин определился с «Единой Россией». Конечно, его аргументы звучали убедительно, и понять его можно было. Но всё-таки…
К Платону в почтовый ящик положили памятку с адресом для голосования, соблазнениями подарка для первых ста голосующих и дешёвых продуктов без наценки магазина. При этом в тексте агитки была ещё и допущена грамматическая ошибка: «… выбрать лучшею из лучших партию».
Это вызвало у Платона чуть ли не истерический хохот.
Ведь это сделали неграмотные и безответственные чиновники! Кто нами управляет? Оказывается «Единая Россия» к тому же ещё и неграмотная?!
И они ещё хотят нами и дальше управлять, спекулируя на популярности президента?! А нас завлекают на выборы разовыми дешёвыми продуктами и подарками?! За кого они нас держат? За быдло?! Нет, ребята! Давайте отделим мух от котлет! За Путина – Да! За «Единую Россию» – Нет! Наш народ, в принципе, по определению, не может быть един! У нас у всех по-разному набиты карманы! – про себя искренне возмущался Платон.
Вся Москва была обвешена дорогими рекламными щитами, призывающими: «Голосуй за № 10, за Единую Россию!», а это уже напоминало просто истерию.