Новый взгляд на историю Русского государства
Шрифт:
Царствующий ныне в Китае дом Цин нашел сей способ столько же недостойным великой нации, сколько вредным для Истории: почему был издан Исторический Словарь, под названием „Гинь-ляо-юань сань-шы юй-це“, т. е. „Изъяснение слов в трех Историях династий: Гинь, Ляо и Юань“. В сем словаре все иностранные собственные имена исправлены и снова переложены на китайский язык гиероглифами, ближайшими к подлинному их выговору».
Таким образом, уже здесь является повод к заблуждению. А далее Бичурин справедливо продолжает:
«Все почти Истории подвержены тому недостатку, что историки, приспособляясь к свойству своего языка, переиначивали выговор собственных названий местам или употребляли названия, принятые в их отечестве, но отличные от подлинных и не делали на сие замечаний [372] .
Географические названия заимствованы мною здесь из Землеописания Китайской империи, называемого Да-цин-и-тхунь-чжи. Но некоторых мест я не мог отыскать в помянутом Землеописании.
372
Что и ныне в обыкновении. Например Китаец по-маньчжурски называется Никань, по-монгольски Китат, по-тибетски Ганак, по-французски Шинуа, по-немецки Хинезер. Все сии слова самим Китайцам неизвестны... Но кто может ручаться, чтоб по прошествии многих столетий не потерялось значение некоторых из помянутых названий? Тогда начнутся новые этимологические исследования и новые споры (совершенно верное примечание Бичурина).
Так и в повествованиях о Чингис-Хане и его преемниках нередко встречается сбивчивость в происшествиях и несходство в обстоятельствах, чему причиною то, что современные нам историки не дают понятия о тогдашнем географическом положении и политическом состоянии юго-восточных государств Азии...
Абу-гази-Ханова История народов Турецкого племени, неправильно названная Родословного Историей о Татарах, по большей части содержит историю разных отраслей дома Чингисова. Описанные там события хотя имеют историческое основание, но вообще изложены не со всею полнотою и ясностию. Самый перевод, судя по способам, употребленным к составлению оного, не мог быть точен. Французский переводчик наиболее потемнил и запутал его нелепыми своими примечаниями...»
Потом автор приводит следующее сообщение из Китайской хроники «История Чингисова дома» (отождествляемою с китайской династией Юань).
«Арун-гова (т. е. Чистая Красавица по-монгольски) [373] будучи вдовою, однажды ночью видела во сне, будто через верхнее отверстие дома вошло к ней белое сияние и превратилось в златообразного, необыкновенного человека, который лег к ней на постель. Чистая Красавица от ужаса пробудилась, и после сего зачала и родила Бодон-чара (ни по-монгольски, ни по-китайски такого имени нет, созвучно только с Баддуином — царем предводителем крестоносцев) [374] . Он имел необыкновенный вид: был важен, скромен и говорил мало. Домашние называли его дурачком, но Чистая Красавица в беседах с людьми говаривала, что этот сын не дурачок, а будет основателем знаменитого рода. По смерти ее, старшие братья разделили между собою наследственное имение из которого Бодонь-царю ничего не досталось.
373
А по-китайски изображается четырьмя чертежиками, произносимыми А-Лань-Го-Хо.
374
В истории Абулгази Бодан-чар назван Бундечжир-могок. См. Ч. II, гл. 15. По-китайски четыре чертежика Бо-Дуань-Чи.
Бедность и низкость, — сказал он самому себе, — богатство и знатность зависят от судьбы, много ли поможет имущество?
Оседлав белую лошадь, уехал он в урочище Тигровую Гору [375] и там остался жить. Он терпел крайнюю нужду в пропитании. К счастью его, однажды сокол схватил, перед его глазами, зверька, и начал терзать. Бодонь-царь, поймав сокола силками, приучил его бить зайцев и птиц и стал пропитываться дичиною. Одна дичина только что исходила, как сокол налавливал другую, как-будто самое небо пеклось об нем (подражание Илье пророку).
375
По-монгольски Барту-ола, а по-китайски пять чертежиков, произносимых Ба-Лу-Тхунь А-Лай.
По прошествии нескольких месяцев, прикочевали к нему несколько десятков кибиток из степи Небесный Дождь [376] .
— Бодонь-царь отъехал один и без имущества; думаю, что он терпит и холод и голод.
Он тотчас поехал разведать о нем, и нашедши его, взял с собою. На возвратном пути Бодонь-царь сказал брату, что жители Небесного Дождя ни к какому роду не принадлежат, и если поскорее придти сюда с войском, то можно покорить их. Брат поверил ему и, по возвращении в дом, набрав дюжих солдат, препоручил их Бодонь-царю, который действительно покорил их (жителей страны „Небесный дождь“). По смерти Бодонь-царя, наследовал сын его Багаритай-хабицци (такого имени нет у монголов и китайцев), который родил Махадо-даня [377] (нет у монголов и у китайцев). Маха — Боданева жена, Моналунь (тоже нет такой), родила ему семь сыновей и овдовела.
376
По-могольски Тэнгери-Хура — Небесный Дождь, по-китайски пять чертежиков, произносимых Тхын-Ге-Ли-Ху-Ла.
377
Багаритай-хабици у Абулгази назван Тоха; Махадодань назван Дугу-мин, племя Ялайр названо у него Чжалагир (теперь таких племен нет).
Моналунь имела характер твердый и вспыльчивый. Однажды ребятишки из поколения Ялайр (такого имени тоже нет) выкапывали коренья для пищи. Моналунь, едучи в колеснице, увидела их, и рассердившись закричала:
— Сии земли суть пастбища моих сыновей! Как смеете портить вы их?
Она поскакала в колеснице на мальчишек и некоторых изувечила, а других передавила до смерти. Ялайрцы же с досады угнали весь ее табун. Сыновья ее, услышав об этом, не успели надеть лат (уж и латы были у них, как у рыцарей!) и поскакали в погоню. Моналунь, чувствуя беспокойство, сказала:
— Дети мои без лат поехали; едва ли одолеют неприятелей.
Она велела снохам взять латы и ехать к ним, но они не могли догнать их. Сыновья ее в самом деле (как рыцари без лат!) были побеждены и все убиты. Ялайрцы, пользуясь победой, убили Моналунь и истребили весь ее дом. Спасся только один старший внук (по прозвищу „Кривобокий“) Хайду [378] , с которым кормилица его спряталась в куче дров. „Также и Медведь [379] (Нацинь), седьмой сын Моналунь, задолго до того времени был принят в зятья одним жителем из Тощего урочища [380] , и по этой причине уцелел.
378
Хайду у Абулгази назван Кайду. См. ч. II, гл. 15. По-китайски два чертежика, произносимые Хай-Ду.
379
По-монгольски — Нацинь, по-китайски изображается пятью чертежиками На-Лань-Ци-Ло-Вынь.
380
По-монгольски Бараху, по-китайски три чертежика, читаемые Ба-Ла-Ху.
Услышав о несчастии, постигшем его дом, он пошел наведываться, и нашел только несколько десятков больных старух, между которыми находился „Кривобокий“ еще в живых. Он не знал, что делать. К счастию его, при угоне табуна, рыжая лошадь его брата, вырвавшись и с крюком на шее, прибежала домой.
Медведь, сев на нее, притворился пастухом, выехал на Ялайрскую дорогу, где встретились с ним отец с сыном (Ялайрские князьки), которые, держа соколов на руке, не в дальнем друг от друга расстоянии ехали верхом на охоту. Медведь узнал соколов и сказал:
— Эти соколы взяты у моих братьев.
Он тотчас подъехал к младшему и обманно спросил у него:
— Один гнедой жеребец увел табун на восток; не видал ли ты его?
— Нет, — отвечал младший. А в тех местах, которыми ты ехал, нет ли диких уток и гусей?
— Много, — сказал Медведь.
— Не можешь ли проводить меня туда? — спросил охотник.
— Можно, — отвечал Нацинь и поехал вместе с ним.
При обходе речной излучины, заприметивши, что задний охотник далеко отстал, он заколол ехавшего с ним, и, привязав к нему лошадь с соколом, поехал к заднему конному с прежним обманом.