Ноябрьский дождь

Владимир Владимирович

– Вот почему я не убила тебя сразу, - голос Греты стал отдавать хрипотцой, здоровый глаз налился кровью.
– Мне нужна здоровая скотина, чтобы подлечиться.

Длинные женские ногти поводили под левой грудью, отодвинув чашечку бюстгальтера. Губы блондинки сложились в отвратную похотливую улыбку.

– А ты, оказывается, аппетитная. И сейчас я тебя съем.

Ногти стальными коршунами впились в плоть. Они проникали все глубже, разрывая кожу и стремясь к костям. Взгляд заволокла кровавая пелена. Сейчас все кончится. Сейчас это

чудовище просунет пальцы в ее тело и разорвет грудь. Она собралась питаться...

А на бледном испещренном синими жилками лице Греты уже росли тонкие белые ниточки, жадно тянувшиеся к Мегуми, наконец-то закусившей до крови губу. Невидимые острозубые пасти вонзались в тело возле раны под грудью. И рука давила все сильнее.

Все. Это точно конец. Неспособная даже пошевелиться, она сейчас станет едой. Счастливая случайность, дважды спасавшая от трикстеров, на этот раз решила удалиться со сцены. Ничто не поможет.

Мама. Папа. Скоро дочка присоединится к вам.

Расплывающаяся перед умирающими глазами физиономия, на которой отрастали щупальца, померкла. И Канзаки просто закрыла глаза.

Конец.

– Хардкор!
– громыхнуло грозовым раскатом на всю крышу. Этот голос. Клоунские интонации надсадного смеха. Густое прокуренное звучание.
– БДСМ и прочие гадости на марше!

Ватанабэ.

Пожалуйста.

Помоги.

Грета обернулась почти испуганно. Распустившиеся в предвкушении трапезы маленькие пасти в мгновение ока всосались обратно в кожу.

На пороге стоял, тяжело отдуваясь. Сэм Ватанабэ в белоснежном костюме. Громко выдохнув с лошадиным всхрапом, он присмотрелся. И, увидев творившееся безобразие, скакнул вперед.

– Стоять!
– взвизгнула Грета, и было заметно, как она напряжена.
– Сердце ей вырву!

– Да ну?
– широко и свирепо осклабился Сэм.
– Какая ты злобная.

Он стоял посреди крыши, за спиной у обернувшейся блондинки. Один шаг - и ставшая заложницей умиравшая Канзаки будет растерзана. Но Ватанабэ и не собирался делать этот шаг. Напротив, он поднял вверх руки. Как бы демонстрируя покорность. Только почему-то кулаки были сжаты, а пальцы сложены двумя знаками V. Воздев два победных жеста в воздух, Сэм ухмыльнулся. И засветился.

Черно-красный пес боли мгновенно вцепился Грете в глотку. Белоснежная волна чужой силы, как муху веером, смахнула ее с японки. Падая и чувствуя, как усыхает терзавшая податливое тело рука, блондинка раскрыла рот в беззвучном вопле. Каждую клеточку ее тела нестерпимо жгло тысячеградусное пламя, испарявшее дождь и камень. Сомнений быть не могло - на крыше раскинулась волна, генерируемая Наследником.

И Канзаки тоже видела. Впервые с того самого дня в Токио. В канализации девушка сумела разглядеть лишь отсветы, ощутить лишь дуновение этой невероятной мощи. Но сейчас внезапно прояснившимся взглядом Мегуми воочию узрела пылающий белоснежный столб, выросший на месте Ватанабэ. Шириной в несколько метров, он устремился в небеса,

пронзая тучи.

– Супер овердрайв!
– заорал Сэм, и столб ярко вспыхнул. Грета взвыла, как раненое животное, и на корточках попыталась отползти в сторону. Но сияние не отпускало. Оно схватило ее пылающими лапами и, удерживая на земле, принялось щупать голову. Чужая воля бесцеремонно проникала в разум трикстера. Как много раз Грета сама проделывала подобное с людьми. Но то с людьми. Сейчас же сама хищница выступала в роли овечки.

Вылет в четырнадцать часов. Номер в гостинице, контакты...

Анонимно. Нельзя рисковать раскрытием...

Люблю...

Люблю. Не знаю, почему. Он похож на дьявола. Наверное, поэтому.

Доставить бомбу в указанное место...

Власть. Богатство. Порядок.

Он сможет навести нужный порядок. Каждый недочеловек будет знать свое место. И старая карга Лилит получит заслуженное.

Люблю.

Он мой. Только мой. Маленькая стерва Анна. Поскорее бы он сделал то, что собирается.

Боги. Мы боги.

Он бог. Он дьявол.

Доставить бомбу и проконтролировать подготовку. Выйти на контакт с Люцифером. Кто он? Октавиан так и не сказал...

Грета чувствовала, как копаются в голове белоснежные щупальца. Чужая воля забралась в память. Память о том, кто должен был оставаться тайной. Память о сокровенном.

С трудом передвигая сведенными судорогой руками и ногами, Грета поползла в сторону. Плечо уткнулось в отгораживающий край крыши бордюрчик. Это выход. Даже если придет смерть... Напрягшись, она навалилась на край. Перегнулась на другую сторону. И упала в дождливую черноту.

Полет не прошел безболезненно. С той стороны, куда она бросилась, были балконы. И на один такой Грета как раз налетела. Терзаемое болью тело тяжелым грузом упало на перила и, снося их, соскользнуло вниз. Как ни странно, именно это болезненное столкновение позволило Грете не расшибиться совсем уж в лепешку, когда, сопровождаемая вереницей обломков, она приземлилась.

Кажется, вокруг был парк. Или какой-то сад. Вроде бы в гостинице был с одной стороны такой дворик. С деревьями. Грета не могла вспомнить. Голова почти не чувствовалась. Как и все остальное тело. Руки ощущались двумя совершенно чужими объектами, деревянными палками, сломанными пару раз и засунутыми в рукава плаща. Тело ниже пояса словно отсутствовало. По тому, что от нее оставалось, волнами прокатывалась боль.

Веки еще подчинялись. Открыв глаза, она моргнула. Набегала кровь, газон перед лицом расплывался в мокрое зеленое пятно. Сверху капала с барабанным стуком вода. Дождь. Слева темный ствол дерева.

Она жива.

Из-за дерева кто-то показался. Человек. Мужчина. Одетый в темно-серый мешковатый костюм, вымокший под дождем. С лохмой черных неухоженных волос. С тонкими чертами лица и кривой усмешкой. Но где же усы-стрелочки, собиравшиеся под носом, когда он вот так ухмылялся?