Нож сновидений
Шрифт:
У Мирелле в лагере было два островерхих шатра: один она занимала сама, а другой предназначался для трех ее Стражей – трех, кого она осмелилась признать. И в ее шатре ярко горел свет, на залатанной парусине стенок двигались тени женщин. На дорожке перед палаткой стояли трое непохожих друг на друга мужчин – недвижные позы выдавали в них Стражей, – но какое-то мгновение Суан едва ли их замечала. О чем именно идет разговор внутри? Уверенная, что тратит время зря и старается напрасно, Суан все же сплела пряди Воздуха, присовокупив толику Огня; ее плетение коснулось палатки и наткнулось на барьер, защищающий от подслушивания. Инвертированный, разумеется, и для Суан невидимый. Она предприняла свою попытку наудачу, вдруг бы те оказались беспечны. Хотя
Когда Суан спешилась – ну по крайней мере, сумела превратить свое полупадение в нечто вроде прыжка, – один из Стражей, шириамовский Аринвар, тощий кайриэнец, чуть выше самой Суан ростом, шагнул вперед с легким поклоном и хотел взять уздечку, но Суан взмахом руки отослала его. Отпустив саидар, она привязала кобылу к одному из деревянных столбиков, торчавших вдоль дорожки, причем таким узлом, который удержал бы внушительных размеров лодку при сильном ветре и мощном течении. Нет, те небрежно наброшенные петли, какими пользуются другие, тут не подойдут, этакое легкомыслие не в ее духе. Может, ездить верхом она и не любит, но когда привязывает кобылу, то хочет быть уверена, что найдет ее на том же месте, где оставляла. Аринвар заметил, как Суан доканчивает вязать последние петли и затягивает узел, и брови у него изумленно поползли вверх, но ведь не ему же придется платить за проклятую скотину, если той вздумается сорваться с привязи и потеряться.
Из других двух Стражей только один был связан узами с Мирелле – Авар Хачами, салдэйец с орлиным носом и густыми, с проседью, усами. Окинув Суан взглядом и чуть склонив голову, он продолжил наблюдение за ночным лагерем. Страж Морврин, Джори, низенький и лысый, с квадратной фигурой, на Суан вовсе не обратил внимания. Его взгляд ощупывал темноту, а ладонь легко лежала на длинной рукояти меча. Считалось, что по владению мечом он входит в число лучших из Стражей. А где другие? Разумеется, спрашивать Суан не могла, как и не могла поинтересоваться, кто находится в шатре. Такие вопросы удивили бы мужчин до глубины души. Никто из них не остановил ее, когда она решительно шагнула внутрь шатра. По крайней мере дела все же не настолько плохи.
В шатре, где от двух жаровен исходил аромат розовых лепестков и растекалось приятное тепло, отгоняя ночную прохладу, Суан обнаружила почти всех, кого надеялась отыскать. Все устремили свои взоры на вошедшую женщину.
Сама Мирелле, в шелковом халате, усыпанном шитыми красными и желтыми цветами, сидела на прочном стуле с прямой спинкой, сложив руки под грудью, и на ее лице с оливкового оттенка кожей застыло выражение совершенной невозмутимости. Чувства ее выдавал лишь огонек, горевший в ее темных глазах. Мирелле окружало свечение Силы. В конце концов, это ее шатер; наверняка это она сплела малого стража для защиты от подслушивания. Шириам, с неестественно прямой спиной сидящая в изножье койки Мирелле, сделала вид, будто поправляет свои юбки с голубыми разрезами. Выражение ее лица было столь же пламенным, что и цвет ее волос, и при виде Суан внутренний огонь вспыхнул в Шириам еще сильнее. На ней не было палантина Хранительницы Летописей – плохой знак.
– Можно было ожидать, что это окажешься ты, – холодно заметила Карлиния, уперев кулаки в бедра. Сердечной и пылкой женщиной она никогда не была, но теперь свисавшие над самыми плечами завивающиеся локоны обрамляли лицо, словно бы вырезанное изо льда почти такого же белого, что и ее платье. – Я не позволю тебе подслушивать мои личные разговоры, Суан. И не пытайся. – Ах, да, они же думают, что все уже кончено.
Круглолицая Морврин, хоть сейчас не выглядевшая рассеянной или сонной, несмотря на помятые складки на ее коричневой шерстяной юбке, обошла вокруг маленького столика, где на лакированном
– Ты вся растрепалась, женщина. Причешись, а то, неровен час, какой-нибудь оболтус примет тебя не за Айз Седай, а за девку из таверны и решит усадить тебя к себе на колени и приласкать.
– Эгвейн и Лиане живы. Они узницы в Башне, – заявила Суан, с куда большим спокойствием, чем сама испытывала. Девка из таверны? Коснувшись волос, она поняла, что Морврин права, и принялась расчесывать спутавшиеся волосы. Если хочешь, чтобы тебя воспринимали всерьез, нельзя выглядеть так, словно тебе задали трепку в переулке. У нее и так сейчас трудностей хватает, и будет не меньше, даже спустя несколько лет после того, как ей удастся вновь взять в руки Клятвенный Жезл. – Эгвейн говорила со мной в моих снах. Им удалось заблокировать гавани, почти совсем, но их захватили. Где Беонин и Нисао? Пусть кто-нибудь сходит за ними. Не хочу чистить дважды одну и ту же рыбу.
Ну вот. Если они подумали, будто свободны от данных ими клятв и могут забыть о приказах Эгвейн повиноваться ей, то сказанное развеет их заблуждения. Если не считать того, что никто и не подумал ее послушаться, даже пальцем не пошевелил.
– Беонин отправилась спать, – медленно промолвила Морврин, разглядывая Суан. Очень пристально и внимательно. За мирным обликом Морврин скрывался острый и проницательный ум. – Она очень устала, и у нее не было сил продолжать беседу. И зачем надо просить Нисао присоединиться к нам?
При этих словах Мирелле, которая дружила с Нисао, слегка нахмурилась, но две другие Айз Седай кивнули. Они с Беонин держали Нисао наособицу от себя, невзирая на данную ими всеми клятву верности. По мнению Суан, эти женщины никогда не перестанут верить, будто по-прежнему способны как-то управлять событиями, хотя румпель у них давным-давно отобрали.
Шириам поднялась с походной койки, словно торопясь куда-то, даже подобрала юбки, но никакого отношения к распоряжениям Суан это не имело. Гнев ее исчез, сменившись еще большей горячностью.
– Нам они все равно пока не нужны. Если ты говоришь «узницы», то это означает, что их держат в подземных камерах, пока для суда не созовут Совет. Мы можем переместиться туда и освободить их раньше, чем Элайда сообразит, что происходит.
Мирелле коротко кивнула и встала, взявшись за кушак халата, чтобы развязать его.
– Думаю, Стражей лучше с собой не брать. В этом деле они нам не понадобятся. – В нетерпении и предвкушении действия она зачерпнула из Источника еще больше Силы.
– Нет! – резко промолвила Суан и скривилась, поскольку гребень застрял в спутанных волосах. Иногда она подумывала, не подрезать ли их для удобства, подстричь еще короче, чем у Карлинии, но Гарет говорил, что ему нравится, как волосы Суан красиво рассыпаются по плечам. О Свет, неужели даже здесь она не может избавиться от мыслей об этом мужчине? – Эгвейн судить не будут, и она не сидит в подземной темнице. Она не сообщила мне, где ее держат, только сказала, что к ней приставлена постоянная стража. И она приказывает не вызволять ее, даже не пытаться, если в ее освобождении должна будет участвовать хоть одна сестра.
Женщины в шатре воззрились на Суан в потрясенном молчании. По правде говоря, Суан сама спорила с Эгвейн по этому пункту, но без толку. Это был приказ, отданный Престолом Амерлин во всей форме.
– То, что говоришь, противоречит здравому смыслу, – наконец промолвила Карлиния. Тон ее по-прежнему оставался холоден, лицо – невозмутимым, но руки без всякой нужды разглаживали вышитые белые юбки. – Если бы мы захватили Элайду, то судили бы ее и, весьма вероятно, усмирили бы ее. – «Если». Их сомнения и страхи до сих пор еще не улеглись. – Раз она захватила Эгвейн, то наверняка поступит так же. Я и без Беонин могу сказать, что на этот счет гласит закон.