Ну и дела!
Шрифт:
Итак, поскольку я жива — значит, со мной хотят вступить в переговоры и собираются диктовать свои условия.
Нагло, но в современных традициях.
Что ж, послушаем, о чем речь. Пора подавать признаки жизни.
Я издала легкий стон.
— Очнулась, сыщица? — хохотнул где-то впереди и вправо хрипловатый голос.
Судя по тембру, его обладателю было лет тридцать — тридцать пять. Он явно наслаждался ситуацией, довольный тем, что так легко обвел вокруг пальца известную всему городу своей интуицией Ведьму.
«Сучонок!» —
— Я беру двести долларов в сутки. Кроме того, вы оплачиваете непредвиденные расходы. Кроме того — делаете ремонт в моей квартире. Кроме того — моральный ущерб за насилие над личностью. Моей. Все это вам обойдется в сумму…
— Молчать! — рявкнул тот же голос уже гораздо ближе ко мне. — Шерлочка Холмсова!
Мы оба помолчали.
Я хорошо представляла местоположение его головы и левого уха, за которым находится особая парализующая точка. Легкого прикосновения большого пальца моей правой ноги было бы достаточно, чтобы он провалялся без сознания гораздо дольше меня. К сожалению, я так и не смогла определить, наедине мы с ним или нет. Его подручные, число которых я чисто умозрительно определила как «минимум двое», ничем не выдавали своего присутствия. Но это не значило, что их не было рядом.
Не люблю боли, а без помощи зрения трудно уворачиваться от ударов.
Макушка моя болела, словно мне туда гвоздь вбили.
Я поморщилась.
— Ты мне не хами, Иванова, — уже спокойно продолжал мой невидимый визави.
Мне даже показалось, что тон у него стал слегка заискивающий.
— Я тебе работу предлагаю. По твоему профилю.
— Я в отпуске.
— Считай, что тебя отозвали. В связи с производственной необходимостью.
— Почему вы решили, что я займусь вашим делом?
— А куда тебе деваться?
— В Швецию. Или в Норвегию. Там, говорят, сейчас прохладно.
— Не сегодня.
— А когда?
— Когда найдешь мне одного человека.
Мы еще помолчали.
— Я же просил не хамить. А я прошу редко. И только нужных мне людей.
Странный какой-то клиент. Другой бы в ухо мне уже заехал. А этот чуть ли не извиняется.
Что-то он слишком уж нервничает.
А нервничать, по правде говоря, нужно мне.
Ситуация, знаю по опыту, серьезная. Козырей у меня — ни одного.
Нужно хотя бы информацией обзавестись.
— Ладно, давайте о деле. Мне в любом случае нужно узнать подробности. Хотя бы для того, чтобы отказаться.
— Деловая, блин! Отказаться… Я — Коготь. Слыхала?
«Конечно, слыхала!» — хмыкнула я про себя, стараясь не реагировать на слишком уж известную в Тарасове фамилию.
— Слыхала…
Он был этим явно удовлетворен.
— У меня пропал человек. Ну… после меня — второй. Ну, заместитель мой, что ли. Все мои дела вел. И пропал. Это наверняка Заврайон. Или узбеки.
«Кто же в Тарасове не знает Саида Хашиева, главу узбекской общины, владельца сети платных туалетов в центре города? Многими, очень многими уважаемый человек. Кроме архитектурно-сантехнических сооружений, владеет шестьюдесятью процентами лотков в окрестностях городского универмага. Восьмое место в реестре тарасовских частных капиталов. У тебя, Коготь, кстати, — двадцать второе. Только зачем ему с тобой связываться?» — все это пронеслось у меня в голове за долю секунды.
Я молча кивнула.
— Саид хочет меня обуть. Я завод покупаю. Авиационный. Большие деньги отдаю. Сапер… Это Димку, зама моего, Сапером кличут. Он все знает. Сколько, где и когда. Встречу я уже отменить не смогу. Стрелки забиты на воскресенье. Я Сапера знаю. Три дня он молчать будет. А потом расколется.
— Я-то тут при чем? — прервала я его монолог.
— Ты его найдешь. И уберешь.
— Не по адресу. Это не мой стиль.
— Плевать на твой стиль. Не сумеешь — я тебя сам пристрелю… — Заткнись! — вдруг заорал он, хотя я просто молча обдумывала свое положение. — Гонорар свой получишь. После того. Все?
Я молчала.
А что я могла сказать?
— Иди. У тебя есть три дня. Сегодня вторник. До вечера можешь подумать. На картах погадать.
Он хохотнул.
— В среду начнешь работать. В субботу утром отчитаешься. И получишь свой гонорар. Если правильно все сделаешь.
Я поняла, что аудиенция окончена. Их криминальное сиятельство меня отпускают.
До поры до времени.
Кто-то, может быть и сам Коготь, взял меня за плечо и поставил на ноги.
Тысячи иголок вонзились в затекшие ступни.
Куда там махать ногами, ходить-то толком не могу.
Несколько шагов по коридору я шла на ватных ногах, покачиваясь, как с глубокого похмелья, и надеясь только на своего невидимого конвоира, что он не даст мне врезаться лбом в косяк.
Меня вывели на площадку.
Девять ступенек вниз. Поворот. Еще девять ступенек.
Я стояла перед дверью в свою квартиру.
— Иванова, — услышала я приглушенный голос Когтя у самого своего уха, — давай без фокусов. Иначе это окажется твоим последним делом. Незавершенным.
Вот и последнее предупреждение получено.
Сейчас совершится ритуал прощания.
Мои затекшие руки вдруг освободились и повисли по бокам.
«Наручники сняли», — догадалась я, сама поражаясь своей проницательности.
Я почувствовала, как чья-то рука совершенно бесцеремонно лезет мне в карман. В сочетании с собственной беспомощностью очень неприятное, кстати, ощущение.
Звякнул ключ от моего секретного замка.
Толчок в спину.
Зацепившись шлепанцем за порог, я грохнулась плашмя на пол, не успев опереться на все еще безжизненные руки.