Ну ты же мужчина!, или МеЖполовые парадоксы
Шрифт:
ТЯЖЕЛАЯ АТЛЕТИКА
Судя по тому, что вы своим зонтом не пользуетесь, этот зонт не вызывает доверия.
Елена, 3 июля 2007 г., ул. Новокузнецкая
Прежде чем передать копье… упс… я хотел сказать «перо», Кириллу, имею нестерпимое желание объяснить, откуда в моем блокноте появилась фраза, вынесенная в эпиграф к этой главе. «Дело было вечером — делать, естественно, было нечего», шел очень сильный ливень, капли которого подобно дроби сыпались на головы москвичам, спешащим домой. Я обожаю летний, теплый дождь и не терплю при этом таскать с собой зонт. Но в тот день он каким-то образом оказался со мной — не будь его, не тарабанили бы мои пальцы сейчас по клавиатуре. Как это часто бывало с нами — видно сам господь бог посылает «материал», — навстречу две абсолютно
— Девчонки, вот зонт — берите, я им все равно не пользуюсь!
— Нет! — слышу я отработанный ответ («Не разговаривай на улицах с незнакомыми людьми!»)
— Дурочки, берите зонт, пока предлагают! — протараторила случайная женщина, поравнявшись с нами.
Финал, как обычно, удручающий: две пары ягодиц сделали мне «ариведерчи» под задорное «пам-па-рам». А я побрел дальше, наслаждаясь теплым дождем, но, как уже писал неоднократно, шестеренки моего мозга закипают в попытках перемолоть оставшийся без ответа вопрос: «Почему же они отказались?» — булькало у меня в мозгу. За разъяснениями я решил обратиться к, первым попавшимся на моем пути подружкам — так напрямую и спросил, вот, дескать, предлагал, а они, дескать, отказались, может, я как-то не так действовал, или они подумали, что я хочу их «заклеить»? Из всех причин, рожденных в моей больной голове, не нашлось место той, что, шутя, озвучила Лена, и которую я взял на карандаш, немедленно законспектировав слово в слово, и теперь выношу в эпиграф!
«А ларчик открывался просто», и обо всем его содержимом расскажет уже Кирилл.
С тех пор как Толстой написал свою великую железнодорожную сагу, россиянки патологически неравнодушны к каренинскому стилю поведения на путях. Я не хочу сказать, что все мужчины дисциплинированно переходят железнодорожное полотно исключительно по переходам и эстакадам. Тоже лезут куда не надо, знаем. Но разница в том, что мужчина изначально физически более приспособлен брать препятствия и экипирован все-таки более, скажем так, походно, нежели среднестатистическая мадам. Мужик в самом строгом костюме более подвижен и мобилен, чем женщина на самых коротких каблуках. Но для русских женщин нет препонов!
На железнодорожной станции «Бутово» я недавно допустил такую наглость, как не открыть перед женщиной дверь. Я заходил в магазин, во входную дверь которого было вмонтировано полупрозрачное, чуть затемненное стекло. Когда я уже взялся за ручку, к моему отражению в стекле прибавилось что-то еще… Контур мой раздвоился, изображения наложились друг на друга. Виновницей этого видеомонтажа, как выяснилось, была женщина, покидавшая магазин. Я по понятным причинам немного замешкался: на улице светлее, чем в помещении, да еще и само стекло не страдало высокими оптическими качествами — не разобрать. Плюс когда-то давно мне чуть не выбили пальцы, распахнув дверь мне навстречу, когда я потянулся к ней рукой… Короче, я остановился, а потом вообще шагнул на всякий случай вбок. Сумрак в предбаннике торгового заведения озарился парой злых огоньков. Затем дверь раскрылась и выпустила на свет божий тетеньку с двумя электродрелями вместо глаз. Она перфорировала меня, прошила меня насквозь, раздраженно выплюнула какое-то ругательство, увенчанное странным, чукотской певучести, словом «джынтыльменбль», потом столкнула свои негодующе колышущиеся телеса с крыльца магазина и закрутила, перебирая ногами, земной шар в нужную ей сторону.
Я купил минералки и двинулся прямо через пути к платформе. Я шел нелегальной, но проторенной дорогой. Женщина, перед которой я не открыл дверь, уже достигла края перрона тем же путем и теперь собиралась брать метровую высоту. То есть это от земли до уровня перрона там был метр. Но приключения этим не ограничивались, так как по периметру был установлен металлический заборчик собственной высотой тоже около метра. Сначала через него перелетели сумки. Потом на кирпичный выступ опоры платформы была водружена нога в туфле. Потом в забор вцепились руки в браслетах и кольцах. Потом начались самые хитовые кадры из фильма «Скалолаз». Через несколько гипернапряженных секунд на перрон шлепнулось нечто в перекрученном платье и плаще, с выдавленными из глазниц белками и тяжким дыханием.
И тут у меня, что назвается, очи раскрылись. Я вдруг впервые обратил внимание на то, сколько
Мы усвоили, что женщинам надо, по идее, давать комфорт и подстраховку: дверь раскрыть, руку подать на выходе из транспорта. А зазеваешься, так тебе не замедлят напомнить обязанности настоящего «джынтыльменбля». Но покорячиться на заборе? Позадирать ноги и потереть перила своим пальто? Это мы запросто!
Когда я, наконец, прекращу заниматься всякой ерундой и стану серьезный и богатый, я обязательно построю на свои деньги оригинальную инсталляцию. Это будет длинный участок забора на одной из железнодорожных платформ Москвы. В основании забора будетустановлен замаскированный гидравлический механизм, поднимающий его вверх. Суть в том, чтобы день ото дня забор стабильно «подрастал» на пять миллиметров. С таким темпом человек, ежедневно преодолевающий препятствие, не будет замечать перемены, но по принципу прогрессирующего тренинга будет становиться ловчее и ловчее. Через год забор из метрового превратится в почти трехметровый. И в годовщину установки я стану встречать каждую перелезшую женщину по ту сторону забора цветами и бокалом шампанского. «Браво! — буду поздравлять я. — Оглянитесь! Вы только что без шеста перемахнули через стену высотой в два метра восемьдесят сантиметров! Вы хоть сами это осознали?»
Шампанское выпьют, цветы возьмут, расцветут в благодарной улыбке и на достигнутом не остановятся… Они, оказывается, обожают физические нагрузки! Но все равно будут возмущаться, если вы перед ними не открыли двери.
Когда мы жили на Дальнем Востоке, а мне было лет эдак девять, я несколько раз со своим другом Олегом выходил в мир делать добрые дела. Мы не просто шли гулять привычными маршрутами, а целенаправленно искали возможность сделать для людей что-нибудь хорошее. Бескорыстность, а если повезет, то и анонимность задуманного поступка была для нас высшей мальчишечьей ценностью. Мы делали переправы из досок и листов кровельного железа через океанические лужи, что растекались по территории военного городка весной. Мы тушили пущенный по сухой траве пал осенью. Мы обновляли заметенную ночной метелью тропинку, разбрасывая снег ногами зимой. По этой тропинке люди добирались до остановки автобуса, что ходил на Дальнереченск. Пустячные вроде дела, но было отрадно, возникало ощущение собственного вклада во что-то более важное, чем ты сам и твои личные интересы. Зарождалось по-детски неназываемое чувство, что каким-то чудесным образом мы получаем больше, чем отдаем. Здорово было.
Наверное, что-то осталось во мне с тех далеких пор, да не будет вам смешно. Пусть вам, наоборот, будет грустно оттого, что вы сейчас прочитаете.
Вот идет по улице женщина. Говорят, корабли с заполненным под завязку трюмом меньше подвержены качке и рысканью по курсу. Это правда — осядь вниз на полкорпуса, и тебя уже ничто не выбьет из колеи. И вот она прокладывает свой нелегкий путь, как танк, как волжский бурлак, хорошенько нагруженная баулами с вечерними покупками. Ее руки одеревенели от тяжести, ее вспухшие пальцы отливают в синь от застоя крови в пережатых ручками сосудах. Ее просто жалко.
— Добрый вечер! Давайте я вам помогу!
Испуганно вскинутый взгляд, немощная извиняющаяся улыбка — вот что я вижу в ответ.
— Ой, да не надо… Я уж сама как-нибудь…
— Я всего-навсего хочу помочь поднести эту тяжесть. Я ничего не потребую взамен. Я считаю, что женщины не должны так себя навьючивать.
— Не надо, не надо, спасибо. Мне недалеко уже.
И уплывает в свое «недалеко», ковыляя под многокилограммовым гнетом. Уходит к горизонту, не выпуская из своих онемевших пальцев драгоценные пакеты. Может, мне надо поработать над имиджем? Может, я вызываю недоверие и опаску своим внешним видом? Да нет, дело тут обстоит хуже: слишком велик в ее жизни пройденный с грузом километраж. Ментально она так глубоко просела ниже ватерлинии, что уже просто не допускает, что ей кто-то может предложить бескорыстную помощь. Она воспринимает это как чужеродную аномалию.