Ну, здравствуй, Герой!

Француз Михаил

И их было много! Если в привычных для меня единицах, то — пехотный батальон! То есть, около пятисот боевых единиц!

Тридцать в головной заставе, тридцать в тыловой, и по двадцать справа и слева от основной колонны.

Естественно, там были не только скелеты-воины и скелеты-маги. Умертвия там тоже имелись. И даже одно существо, которое я для себя идентифицировал, как «мумию», которое и осуществляло общее руководство идущим батальоном усиления.

Атаковать такую силищу… тем более, такую организованную силищу… Я не самоубийца.

Я мог

только, бессильно кусая губы, смотреть на их приближение в прицел своего «Баррета» и хмуриться. Очень хотелось нажать на спусковой крючок, и снять первым же выстрелом их главного, их «комбата», благо «пули» C-ранга, благодаря горгульям, у меня имелись, а на B-рангового монстра их вполне должно было хватить, учитывая, что стрелять буду из A-ранговой винтовки… Вот только, этот выстрел был бы равносилен подписанию себе смертного приговора: я никак не успею скрыться после него от пятисот организованных (а так как умертвия оставались бы «живыми», руководство «батальоном» бы не было потеряно) монстров E, D и C-ранга. Без шансов: засекли бы направление выстрела и тут же организовали бы окружение с огнём на подавление в этом направлении, не дающим и головы поднять, пока воины бы подходили с флангов.

Я так и не выстрелил. Лежал и смотрел в прицел «Баррета» на то, как на месте блокпоста, прибывший батальон разворачивает полноценный форт-заставу. Как костяки, под руководством умертвий, грамотно окапываются, по всем правилам и наставлениям по инженерной подготовки, какие я вообще мог вспомнить. Окапываются вкруговую. Выводя стрелковые позиции отделения, взвода, роты… как по учебнику. Чётко и правильно.

Как насыпают брустверы, как устанавливают блиндажи и перекрытые щели, организуют ДЗОТы, то есть Дерево-Земляные Огневые Точки…

Было предельно, просто кристально ясно, что пришли эти бравые парни надолго. И уходить не собираются…

***

Глава 37

* * *

Застава нежити на входе в долину возводилась ударными темпами. Костяки не останавливало даже отсутствие лопат и тяжёлой техники: они замечательно умудрялись справляться с земляными работами своими голыми костлявыми ладонями. Остроты «когтей» хватало для рыхления не такой уж и плотной почвы, а уж про силу E-ранговой нежити и говорить не стоит. Как и про неутомимость.

Я же лежал в замаскированной снайперской позиции-лежке и наблюдал за шевелениями в лагере через прицел «Баррета». Лежал и смотрел. Лежал и смотрел… и у меня дёргался глаз. Настолько всё это было одновременно знакомо и до невозможности гротескно.

Ходячие скелеты живущие строго по пехотному уставу с упырями-сержантами и умертвиями-офицерами под общим командованием мумии-комбата… у меня дёргался глаз. Это было и смешно, и страшно. Смешно своей нелепостью. Страшно своей эффективностью.

Разгромить такой укреплённый лагерь, какой соорудили эти монстры за сутки, смогут, пожалуй, только вдесятеро превосходящие силы. Или атомная бомба. Обычной артиллерии здесь явно не хватит,

если учитывать глубину укрытий, которые были выкопаны ими. Тут даже кассетный боеприпас с фосфорными бомбами не поможет. Даже при прямом попадании в центр лагеря и накрытии всей его площади, как ковром, рассыпавшимися кассетами. Погибнет… хм, упокоится хорошо, если сорок процентов личного состава. Остальные переживут, спокойно откопаются и снова займут свои места, согласно штатному расписанию. И продолжат выполнять поставленную задачу.

Жутковатое зрелище и понимание.

А ещё… ещё меня пробивали «флешбэки». Да-да, мой ПТСР, растревоженный ещё в столице Империи, сейчас снова начал давать о себе знать. На их месте я снова видел себя. Себя и своих сослуживцев. Копающим такие же самые окопы, строящим такие же самые перекрытые щели и блиндажи, насыпающим песок в мешки и выкладывающим из них оборонительные стены с бойницами… слышал команды офицеров, слышал свой собственный сержантский матерок, чувствовал на своих плечах палящие лучи солнца, пот, разъедающий кожу, укусы кровососущих насекомых и пыль, осаживающуюся на мокрой от пота коже…

А в следующий момент сквозь лица друзей и знакомых, проступали угловатые черты черепов нежити. Вспышкой, резко, сразу… В ушах снова свистели летящие с неба снаряды, звенело от взрывов, перегрузивших перепонки, оглушивших…

Криков, как и раньше, было не слышно: лишь распахнутые рты кругом, мой собственный рот распахнут точно так же… и кости в обрывках брезента «горок» и камуфляжа. «Атаксовского» и «мультикам»…

Тому, кто не испытал, не понять, что значит для ПТСР-щика «флешбэк». Насколько это мучительно и просто физически больно. Невыносимо.

Я бросил винтовку, уткнулся лбом в землюсхватился за голову, словно пытался раздавить её между ладонями, как в тисках. Раздавить или оторвать. Хотелось орать, плакать и материться одновременно…

Вот только было одно, но очень существенное отличие: я понимал, что это всё не реальность. Что это именно «флешбэк». Что это — ненастоящее. Что этого уже нет, что всё кончилось. Всё прошло. И эти черепа остались там… в прошлом. Что нынешние черепа к тем черепам не имеют никакого отношения. Что, скоро это пройдёт. Что надо просто сжать покрепче виски, сдавить голову и терпеть. Просто терпеть.

Я знал, как с этим бороться. Знал. Ведь, однажды, с этим уже справился. И тогда было тяжелее. Намного тяжелее…

Легко сказать — терпи. Очень сложно терпеть.

Легко сказать — я знаю, как с этим бороться. Легко…

Вот только это ни хрена не помогает! Особенно, когда прямо напротив тебя скелеты в обрывках камуфляжа копают БСЛками окопы и насыпают блиндажи…

В какой-то момент, всё стало настолько невыносимо, что я схватил свой «Баррет», воткнул прикладом в плечо, навёл на комбата и разнёс его череп C-ранговой «пулей», что была в него заряжена. И тут же, практически без перерыва, стал разносить головы офицеров, выполняя старое своё жгучее искреннее желание: убивать, расстреливать эту мразь!..