Ну здравствуй, муж!
Шрифт:
– Черт, черт, черт!
Ну почему ей так важно, чтобы темная бровь не взлетала? Почему хочется переписать сценарий случайной встречи? Он – такой мужественный, с орлиным взором и пламенем в сердце, готовый прийти на помощь по первому зову. Она – такая нежная и трепетная, совсем как лань, донельзя утонченная в своем сером платье, которое красиво оттеняет цвет глаз. Кокетливо оттопырив мизинец, она накладывает совсем чуть-чуть на тарелки… на тарелку…
– Блин! Еще набрала столько с голодухи! Корова!
Саша мысленно одернула себя: слово то какое применила! Голодухи! Разве же леди так говорят?
– Да что с тобой сегодня? – Мара
– Я опозорилась, – сокрушенно произнесла Саша, ожидая ахов и охов. Но не тех, что вскоре последовали.
Соседка лишь на мгновение отвлеклась, перестав пританцовывать. Но, как оказалось, вовсе не потому, что Алекс Дафой нуждалась в утешении: подруга споро выкладывала содержимое корзинки, а тут замерла, приподняв крышку одного из глиняных горшочков.
– Ах, какой аромат! Грибы в сметане! А здесь что-то похожее на тертый суп с сыром! Ох, еще горячий!
Александра прижала подушку к животу.
После горшочков на столе появились деревянная коробка, где обнаружился набор из ложек, вилок и ножей, кувшин, бережно укутанный в салфетку, небольшой бумажный пакет – по острому запаху, идущему от него, угадывалось, что там мясо, обильно сдобренное специями…
– Хлеб! Свежий! Хрустящий! – радостно взвизгнула подруга. Мара так восторгалась каждым извлеченным предметом, точно это она, а не Алекс, испытывала лютый голод. – И откуда такое богатство?! Признавайся, у тебя завелся поклонник?
– Нет у меня никакого поклонника! – Саша отшвырнула подушку к изголовью кровати и поднялась. Впервые с момента давнего похищения королем песков ей хотелось, чтобы ее пожалели. Погладили по голове, позволили поплакаться в плечо. А Мара только и делала, что жевала хлеб и закатывала от наслаждения глаза. – Я говорю, что опозорилась, – прокричала Александра в самое ухо подруге, – а ты меня не слушаешь! Я стояла, как дура, в центре залы с двумя полными тарелками и не знала, куда приткнуться! А когда нашлась добрая душа и даже стул пододвинула, чтобы я не корячилась, желудок вздумал урчать. Ты бы слышала, какие он выводил рулады! На весь стол! Знаешь, как на меня посмотрели?
– Да ну? Прям все? – подруга старательно делала серьезное лицо. Невидаль какая – желудок урчал!
– Достаточно было одного взгляда. Но какого! Бровь вверх, а в глазах насмешка! Мне хотелось на месте провалиться! Мара, милая, что делать? – Саша не стала ждать, когда ей предложат плечо, сама уткнулась в него лицом. Обняла подругу и застыла.
– Не дыши мне в шею. Я и так вся взопрела, – соседка насильно расцепила тесные объятия. – Лучше поешь. Смотри, сколько тебе прислали, – она усадила Александру за стол. Первые две ложки сама сунула ей в рот. – Все? Успокоилась? На, держи. Погуще загребай. Про хлеб не забудь. Во-о-от. А теперь рассказывай. Кто смотрел? Чего хотел?
– Ничего не хотел. Как только услышал музыку в животе, встал и ушел.
– Подлец какой. А надо было остаться и дослушать?
– Ну, унизительно же! Я же не виновата, что давно не ела.
– А сейчас поела? Вот и хватит терзаться. Если он умный человек, то и без объяснений все поймет, а если дурак, то зачем о нем вспоминать? Мало ли какие сюрпризы выдает организм? Помнится, экзамен шел
– И как?
– Четыре балла из пяти. До сих пор думаю, что икоту на меня специально наслали.
– Кто, если у вас одни немагийники?
– А амулеты? Подсунь мне кто заговоренную монету, я бы никогда не догадалась, что ношу с собой проклятие.
– А у тебя их полные карманы? Неужели не заметила? – чужая история отвлекла от собственного горя. Странного такого горя. Саша никогда не была истеричкой, а тут остановиться не может.
– Мелочь всегда в заначке найдется. Староста присылает, чтобы подкормить. В деревне собственный лекарь как воздух нужен. Я, кажется, уже говорила… Поэтому вылететь из академии мне никак нельзя.
– Мы постараемся, – Саша вытерла с верхней губы след от молока. Вкусного, теплого, действующего не хуже любого успокоительного. Как-то сразу потянуло в сон.
– Ты ложись. Я сама на столе приберу, – Мара заметила осоловелые глаза.
– Так кто же корзинку прислал, как думаешь? – глаза у Саши уже не открывались. Она кое-как вытащила шпильки из волос. Надо бы еще зубы почистить, но сил не осталось. Повалилась на подушку, так и не услышав ответ подруги.
– Кто-кто. Понятно кто. У кого брови вверх полезли, тот и принес. Могла бы и догадаться. И нечего было бегать. Сидела бы на месте, глядишь, и познакомилась бы с заботливым мужиком, – Мара расстегнула сапожки, стянула их с ног Алекс, поправила сбившееся платье и накрыла своим одеялом. Не выдергивать же другое из-под спящей?
Потом собрала со стола пустую посуду, отметив, что горе-горем, а есть подруга здорова, и, прихватив корзину, выскользнула за дверь.
***
– Что нового, сын? Познакомился со своей подопечной?
На столицу опустилась ночь. Весенняя, чистая, когда даже в городе пахнет цветами. Над рекой Сытой стелился туман. Он, словно плотная пелена, не давал расползтись неприятным запахам.
«Поэтому в воздухе и чувствуется аромат распустившейся вишни. Или мне кажется? – Гаррон нахмурился. Никогда не обращал внимания, как цветут деревья, а тут… Чтобы уйти от подозрительного признака умопомешательства, перевел мысли в правильное русло. – И откуда повелось, что воду из лабораторных бочек нужно сливать в реку? Сами на свою голову плодим сытых колдунов. Не плавали бы в воде ошметки магии, не появлялись бы отравленные ею. Надо бы поинтересоваться в Магическом совете, не придумали ли чего нового, способного нейтрализовать остатки магии. Опять-таки, после лорда Баргира Сина нового Магистра не назначили. Да и кто захочет нести груз чужих стронов и добровольно отказаться от женщины? Женщины…»
Гаррон опять нахмурился, отгоняя видение.
В соседнем особняке надрывно лаял сторожевой пес. Его хриплый бас разносился по всей улице. Гаррона и это нервировало. «Наверно, издержки профессии. Нельзя слишком долго пребывать в одном теле, невольно перенимаешь его привычки. А у собак все на уровне инстинктов, Валаах бы их побрал», – он подошел к окну и плотно его закрыл.
– Подопечная сбежала. Пока я ходил за водой, оставила еду нетронутой и скрылась в своей комнате. Не знаю, что и подумать, – по старой привычке Цессир-младший поднес к губам сомкнутые в замок ладони.