Нулевая гравитация. Сборник сатирических рассказов

Аллен Вуди

Фермер, чудак по имени МакФетиш, был очень дружелюбным и пригласил меня на чашку какой-то горячей мути. Деревенский – думаю, такое определение больше всего подходило его домику. И все же, несмотря на очаг, оловянную посуду и рукодельные вышивки, я не мог не заметить поразительных картин, бессистемно разбросанных по углам. Там были пейзажи с угрюмыми аллеями, убегающие с холста, и натюрморт с яблоками размером с пушечное ядро в вазе для фруктов. Изображенные акробаты и танцоры балета были полны энергии, я ахнул от самобытности резвящихся нимф и сатиров, и все это выполнено виртуозными мазками кисти колориста, ничуть не уступающего

Миро. Ошеломленный, я спросил, кто этот художник, поскольку уже много лет не видел столь впечатляющих работ. МакФетиш сказал: «О, это работы Уолдо».

– Уолдо? Какой Уолдо? – спросил я. – Как его фамилия?

– Нет у него фамилии, – хихикнул он и, поднявшись из своего кресла-качалки, отвел меня к сараю, где стояла старая кривая ломовая лошадь, которая жевала сено. – А вот и маэстро, – прохрипел МакФетиш, указывая на животное.

– В смысле? – спросил я. – Вы хотите сказать, что он нарисовал картины?

– Не могу заставить его работать. Проводит все свое чертово время, ковыряясь в красках.

Когда я отказался поверить в то, что лошадь нарисовала эти картины, особенно портрет Дианы Врилэнд, МакФетиш положил на землю чистый холст, дал Уолдо кисть, которую зверь зажал в зубах, и, заржав, начал рисовать одно из самых пронзительных изображений распятия Христа, что мне доводилось видеть.

МакФетиш, деревенщина удивительной простоты, был совершенно не осведомлен о том, чем владел, и был лишь безумно рад сгрузить Уолдо и всю коллекцию его картин за ничтожные шесть сотен волшебных бобов, и это с учетом лучших работ, написанных лошадью в ее «голубой» период.

Мчась обратно в Нью-Йорк в состоянии эйфории, я планировал взять Уолдо и подготовить его к персональной выставке. Единственная неприятность заключалась в том, что художник на четырех ногах и с хвостом мог снизить ценность всего феномена до простой новости, значительно уменьшив рыночную стоимость. В неистовстве я поспешно придумал фальшивое имя гения, которого окрестил Фра Липпо Фенстербло, и размашисто подписал каждое полотно. Теперь все, что мне нужно было сделать, – это открыть двери галереи, отступить назад и продавать товар. Что ж, это был успех! По всей Грейт-Джонс-стрит стоял гул, и кто заглянул в Галерею Спрола? Всего лишь глава голливудской студии Харви Нагила. Нагила был квадриллионером благодаря своему оскароносному фильму «Голые студентки-зомби с Плутона». Он недавно приобрел старое поместье Джека Уорнера в Холмби-Хиллз и переделывал его, превращая бывшие помещения для рабов в теннисный корт, а также декорируя особняк в смеси стилей Людовика XVI и кроманьонцев. В попытке обозначить свою принадлежность к высшему классу, Нагила хотел начать коллекционировать предметы искусства и купил шесть картин Фра Липпо, сделав художника самым горячим трендом среди знатоков Голливуда. Каждый коллекционер от Малибу до Беверли-Хиллз приобрел полотно, и это вызвало у всех бурное желание познакомиться с гением, посетить его студию, возможно, даже заказать портрет. Не говоря уже о семизначной сумме, предложенной за то, чтобы художник приехал в Голливуд и был консультантом у одной известной звезды, собиравшейся играть Тинторетто [46] в предстоящем фильме «Тинторетто встречает Человека-Волка» [47] . Поначалу я прикрывался тем, что говорил, будто

Фенстербло – эксцентричный одиночка, но шло время, ни одно из моих оправданий не могло быть проверено, и начали распространяться слухи о том, что, возможно, все не настолько кошерно, как кажется. Когда Роуз Банши, одна из этих вечно все вынюхивающих сплетниц из голливудских таблоидов, разнесла новость о том, что в Нью-Йорке кто-то видел ресторанный счет художника и что непомерная сумма была потрачена на сено, я запаниковал. Я позвонил моему адвокату, Нолану Контендере [48] ; он заверил меня, что в случае дела о мошенничестве финансовая ответственность может быть достаточно суровой, но тюремный срок не превысит пяти лет. К моменту, когда я уже приступил к поеданию горстей «Ксанакса» для кулинарного разнообразия, меня осенило: Моррис Престопник, мой знакомый безработный актер, который сейчас промышлял тем, что дергал пивные краны в баре «Регургитос» в Квинсе, может стать моей волшебной пилюлей. Карьера Престопника столкнулась с препятствиями, когда критики сравнили его Гамлета с Элмером Фаддом [49] , отправив актера за утешением к небезызвестному мистеру «Джеку Дэниелсу». Поначалу он ответил, что выдавать себя за художника – ниже его достоинства, но когда узнал, что ему придется играть свою роль перед колонией тяжеловесов киноиндустрии, он увидел в этом карьерный рост, который приведет к контракту на три фильма, дому с бассейном и услугами парковщика.

46

Тинторетто – живописец венецианской школы позднего Возрождения. – Прим. науч. ред.

47

Ироничная отсылка к фильму ужасов «Франкенштейн встречает Человека-волка» (1943). – Прим. науч. ред.

48

От лат. nolo contendere – без признания вины. – Прим. науч. ред.

49

Элмер Фадд – персонаж мультфильмов Looney Tunes, соперник кролика Багза Банни. – Прим. науч. ред.

Я вкратце изложил ему основную суть дела и свой план, и два дня спустя Престопник, разработавший богатую предысторию для личности вымышленного Фра, сидел возле меня в Боинге-747 на пути в Голливуд на вечеринку в его честь в райских владениях Нагила в Холмби-Хиллз.

Положил на землю чистый холст, дал Уолдо кисть, которую зверь зажал в зубах, и, заржав, начал рисовать одно из самых пронзительных изображений распятия Христа, что мне доводилось видеть.

Все начиналось довольно неплохо, хотя я вполне мог бы прожить и без выбранного актером берета и искусственной бороды в стиле ван Дейка, чтобы четко обозначить персонажа как дилетанта.

Конец ознакомительного фрагмента.