Нулевая версия
Шрифт:
— Добавь к этому: ни отец Пушканова, ни Осокина не заявили о его исчезновении, хотя времени прошло более чем достаточно. Между прочим, вызывающее поведение Осокиной на допросе наводит на мысль, что она знает что-то другое...
— Знает, но не говорит. Пока не говорит. Я ее вызвал на завтра. Попробуем еще один вариант.
И вот Осокина снова перед Туйчиевым. Как и на предыдущем допросе, она все отрицает.
— Посудите сами — к чему он мне? Хорошего от него с гулькин нос видела. — Осокина,
— Пожалуйста. — Туйчиев пододвигает ей пепельницу. — Скажите, Екатерина Алексеевна, вы угрожали Пушканову?
— Я? — Искреннее удивление свидетельницы — красноречивый ответ на вопрос следователя. — Никогда.
— Вот показания вашей соседки Куренцовой, — Туйчиев перелистал дело, нашел нужную страницу. — «8 марта Осокина и Пушканов сильно поругались. Осокина пригрозила Ивану, что ему недолго осталось измываться над ней». Теперь слушайте внимательно: находят убитым человека, которому вы угрожали, и, естественно, можно предположить, что вы причастны к убийству.
— Нет! — громко выпалила Осокина. — Неправда. Я расскажу, как было.
Через несколько дней после ухода Ивана мне передали, что он находится в городской больнице. — Осокина дрожащими пальцами смяла окурок. — Я поехала в город, но в больнице его не оказалось. Что тут можно подумать? Разумеется, только одно: Иван уехал «на дело». Поэтому я никому ничего не говорила и в милицию не заявляла...
После ухода Осокиной в кабинет вошел Соснин.
— Появился новый штрих, Арслан Курбанович.
Туйчиев вопросительно поднял брови.
— Утром прибежал ко мне Павлухин. Ну этот, рыжий такой, помощник машиниста. Вчера после допроса он пришел домой, сел ужинать и вдруг его осенило. «Никакой это не Пушканов, — говорит, — Пономарев это, Славка, плотник с шахты!»
— Проверил?
— Пономарев действительно исчез из поселка. И знаешь когда? В день обнаружения трупа. Но это не все, держись крепче. Пономарев одинок, жил на квартире у Северцева, который тоже вскоре уехал в туманные дали.
— Чертовщина какая-то... — Арслан потер переносицу. — Не многовато ли — трое в один день? Кстати, откуда Павлухин знает Пономарева?
— Они соседи.
— Сколько лет Северцеву?
— Намек понял. Нет, убит не он. Ему за сорок.
— Но зато он может быть тем, кого мы ищем...
Крупные капли дождя зашелестели по листве. Разрывая тишину, царящую в этом укромном уголке парка, грянул гром. Где-то вдали послышались голоса убегающих от дождя.
Виктор привлек к себе Светлану и тихо запел:
— Там идут проливные дожди, их мелодия с детства знакома...
— Ну что, так и будем здесь стоять, пока не промокнем? — спросила девушка.
— Ага! Ты хочешь бежать? Но как
— Сумасшедший! — только и успела воскликнуть Светлана.
Выбежав на аллею, Виктор опустил Светлану на землю и стал целовать ее мокрое лицо. Так и стояли они под проливным дождем, не замечая ничего вокруг. Вновь раздались раскаты грома. Виктор и Светлана, как бы опомнившись, взялись за руки и побежали.
Слева показалась танцплощадка, вся в рябых лужах. Гром продолжал греметь, и казалось, ливню не будет конца.
— Идея! — Виктор увлек за собой Светлану на танцплощадку. — Сейчас мы будем танцевать под аккомпанемент Зевса-громовержца. Вход разрешается только влюбленным!
Виктор и Светлана поднялись в оркестровую раковину. Теперь над головой у них была крыша, хотя и бесполезная — больше промокнуть уже было невозможно.
— Итак, танцуем!
— Ты серьезно?
— Конечно! Вообще, я сейчас серьезен, как никогда. Маэстро, музыку!
Напевая модную мелодию, Виктор и Светлана стали танцевать.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Сразу стало ослепительно светло. Выглянуло солнце, заиграло разноцветными огнями на листьях.
— Вот и все, — вздохнул Виктор, глядя, как причесывает мокрые волосы Светлана. — Я тебя люблю. Очень...
— Виктор, милый, что с тобой?
— Ничего. Только я все время хочу, чтобы мы были вместе. Вместе! Понимаешь?
— Ну ведь мы решили, что поженимся. Потерпи до осени.
Осенью должны достроить дом, в котором Виктору выделена квартира.
— Да, да, конечно, — негромко отозвался он.
Светлана и Виктор знали друг друга с давних пор. Впервые они встретились в детдоме, когда им было по десять лет.
Собственно, Светлана в этом детдоме была уже давно: целых четыре зимы миновало. Мать ее умерла, едва дочке исполнился год, Светлана ее совсем не помнила. Да и об отце память сохранила лишь отдельные черточки, которые воображение слило в единый образ, такой дорогой и близкий.
Светлана помнила, как отец, придя с работы, брал ее на руки. У него были большие и сильные руки труженика. Они всегда казались ей громадными, но так хорошо, ласково умели гладить головку маленькой дочки.
Помнила она и взгляд отца, задумчивый и печальный, особенно когда он смотрел на нее. Уже спустя много лет, став взрослой, Светлана поняла, что отец сильно тосковал по матери. Он так и не привел в дом другой женщины.
В июле 1941-го отец ушел на фронт, оставив дочь на попечение своей тетки. Через две недели, когда баба Паша гуляла с девочкой около дома, осколок мины попал старой женщине в голову, и она медленно опустилась на землю, бережно прижимая к себе ребенка...