Нулевой километр

Резник Юлия

– Может, не надо, а?

– Надо, Вася, надо! Да ты не очкуй. Это же быстро. Раз – и все.

– Навсегда?

– Почти. До следующего раза…

Сандалова открыла свою сумочку, нетерпеливо её встряхнула и таки достала восковые полоски для депиляции. Закусив губу от усердия, вырезала полоску нужной длины, зажала ту между большим и указательным пальцами и, приблизившись к Мариам вплотную, спросила:

– Готова?

– Нет. Я ужасно боюсь.

– Представь, что тебя целует Кравец.

Мариам зажмурилась, воскрешая в голове

улыбчивое лицо Женьки. Она так часто о нем мечтала, что сделать это было совсем несложно. Мариам видела его, как вживую. Так отчетливо – кривую улыбку, только-только начавшую появляться щетину, его музыкальные пальцы, обветренные губы… Как они приближаются, приближаются, замирают в миллиметре от её губ, так что их дыхание смешивается. И от этого у нее в животе оживают бабочки.

– Представила? – ворвался в мечту звонкий голос подруги.

– Да! – выдохнула Мариам.

– И тут он видит твои усы!

– Господи боже…

– Вот именно. Давай уже их выдерем, а?

Мариам еще раз боязливо покосилась на орудие пытки в Веткиных руках.

– Давай! – решительно кивнула. Ветка быстро прилепила полоску у нее над губой. Разгладила пальцем, чтобы воск расплавился и взялся, как следует. А потом, без предупреждения, дернула.

– А-а-а!

– Ну, вот и все. Почти. Осталось пропущенные выдрать…

– Ты садистка! Кажется, я знаю, в какой сфере ты добьешься успеха.

– А в какой же? – Вета сощурилась, вновь придвигаясь вплотную к Мариам.

– В любой, где можно безнаказанно издеваться над людьми. Думаю, из тебя выйдет отличный стоматолог.

– Еще один? – возмутилась Вета. – Нам тебя хватит.

– Я не хочу идти в медицинский. Это совсем не мое, – тоскливо вздохнула Мариам, пожалуй, впервые вот так смело признавшись в том, что ее тревожит. В ответ на, может быть, самое важное признание в ее жизни Сандалова ничего не сказала, разгладила полоску и дернула еще раз. Мариам ойкнула, но уже не так громко, как вначале, потому что боль была гораздо менее сильной.

– Ну, у тебя впереди еще год, чтобы определиться.

– Папа и слушать меня не станет. Медицинский – его идея фикс.

– Ну, а ты чего хочешь?

Мариам тяжело сглотнула. Она много об этом думала. Считай, все лето. Последний школьный год подкрался так незаметно, что застал ее буквально врасплох. Вопрос выбора, который еще недавно, казалось бы, был делом отдаленного будущего, теперь встал перед ней во весь рост. И это было так страшно… Выбирать. Ведь от этого выбора напрямую зависела вся ее жизнь. Вся дальнейшая жизнь. Ой, мамочки!

– Я бы хотела пойти учиться ресторанному делу.

– Серьезно? Я думала, тебе это надоело.

– Почему?

– Ну, не знаю. Все эти курортники, хамство, пьяный угар…

В принципе, в словах Ветки содержалась немалая доля правды. Но дело в том, что в своих мечтах Мариам заходила намного дальше. В этих грёзах она была владелицей элитного ресторана. Со скатертями на столах под хрустальными

люстрами, дорогущим фарфором и своим винным погребом. Как и у всякого нормального человека, застывшего на пороге взрослой жизни, буквально в каком-то шаге от нее, мечты Мариам были необычайно дерзкими. Потом так свободно никогда… никогда не мечталось. Лишь осознание того, что все действительно впереди, давало ей смелость заходить в своих мечтаниях так далеко.

– Ну, что? Ты закончила? – сменила тему Мариам.

– Да. Не забудь обеззаразить.

– Ладно.

– Тогда пойдем, закроешься за мной.

Обеззаразить место повреждения Мариам решила чистым спиртом, который нашла в аптечке. Смочила ватку, осторожно растерла место эпиляции и чуть не взвыла. Было больно. Но еще хуже стало потом. Когда она, проснувшись утром, увидела себя в зеркале. Кожа над губой жутко воспалилась и пошла отвратительными пупырышками.

– Мариам, ку-у-ушать! Линейка уже через полтора часа… Боже мой! Это что?

Реакция Лали была такой говорящей, что Мариам всхлипнула, а после и вовсе заревела в голос. Ей было очень стыдно признаться матери, что она решилась сделать это с собой. Лали потребовалось несколько минут, чтобы понять из надрывных слов Мариам, что же с той случилось на самом деле.

– Моя хорошая, моя красавица… – мать утешала плачущую Мариам, ласково водя пальцами по ее густым тяжелым волосам.

– Никакая я не красавица! Я – жирная уродка. И к тому же с уса-а-а-ами.

– Это просто гормоны… Так бывает, Мариам. Это нормально, – всполошилась Лали, никогда не видевшая свою дочь в таком подавленном состоянии. – Хочешь, тебе это любой врач подтвердит. Скоро ты перерастешь это все! И превратишься в такую красавицу, что все обзавидуются… Ты уже, уже красавица, слышишь?

– П-правда?

– Ну конечно. Давай, вытирай нос и умывайся. Не то действительно опоздаешь.

– А можно я не пойду?

– Можно. Если ты именно этого хочешь. Но решая, подумай о том, что это последний первый звонок в твоей жизни…

В конце концов, после нескольких минут раздумий, Мариам решила пойти на линейку. Хотя от слез раздражение на лице стало только ярче. Она торопливо оделась. Почти без труда застегнула ту самую юбку, наверное, на нервах, несколько похудев, и, больше не задерживаясь, пошла к школе. Знала бы она, чем это закончится…

Глава 4

В школу Дуню все-таки приняли по сохранившимся у её отца копиям документов. И, конечно, не без его непосредственного вмешательства. Дуня понимала, что не имей он связей в администрации города, вряд ли бы ей с такой охотой пошли навстречу. И, тем не менее, лежа ночью в своей кровати, она всерьез размышляла над тем, что для нее, может, так было бы даже лучше. От мысли, что ей придется вливаться в новый состоявшийся коллектив, у Дуни начинал ныть живот. И вроде ей не впервой это было, но вот чтобы так колотило – первый раз.