Нулевой контракт
Шрифт:
Я встал, ухватился за стенку между душевыми кабинами, но колено подвело меня, согнулось, и комотделения пришлось ухватить меня под мышки, чтобы я не брякнулся обратно на пол.
— Стоять! — приказал он. — Кровь смоешь… а синяки, ну дело житейское, рассосутся.
— Так… точно, — повторил я.
Колено держало нормально, не болело, я твердо стоял на ногах, но ощущал себя не лучше, чем в тот день, когда вышел из клиники, хромая и опираясь на палку, ожидая презрительных и жалостливых взглядов со всех сторон, шепотков за спиной, инстинктивного
— Тогда мы друг друга поняли, — Цзянь кивнул, и через миг за ним закрылась дверь.
Я остался один, голый, дрожащий, избитый не столько телесно, сколько душевно, а еще очень, очень удивленный тем, что услышал… под артобстрелом атеистов нет, это правда, но откровенных сектантов среди вояк я до сегодняшнего дня не встречал ни разу.
На комвзвода я наткнулся, едва выйдя из душа.
— Боец, ты в порядке? — спросил Поль, внимательно осматривая меня.
— Так точно, — ответил я, стараясь не слишком морщиться от боли в отшибленных ребрах.
Пока отмывался, посетила меня мысль со всем покончить — отправиться в штаб и потребовать расторжения контракта. Пусть ничего не заплатят, но зато я вернусь домой, наверняка с промытой памятью, вырвусь из этого места, обманчиво стандартного по военным меркам, но кишащего странными тайнами.
Но подумав, я эту идею отверг.
Во-первых, не по-мужски вскидывать лапки при первых сложностях, бежать от опасности. Во-вторых, деньги мне нужны, и «Земля» их мне платит, и не факт, что кто-то еще возьмет меня на подобную работу с диагнозом, который прописан в моем личном деле.
Не помню точно, как он звучит, но у потенциальных нанимателей точно вызывает приступы острого нежелания иметь со мной дело.
— А синяки откуда? — Поль хмурился, глядя на меня, но я не отводил взгляд, смотрел прямо в темные глаза на обожженном лице.
— Упал, — сказал я.
В горячке боя я не заметил, когда мне врезали по роже, да и задели в общем-то вскользь, но следы остались.
— Восемь раз подряд? — на лице комвзвода поднялась бровь, он выдержал паузу, давая мне возможность подать голос, но я молчал: сдавать тех, кто пытался меня воспитывать, я не буду, лучше потом сам разберусь. — Как знаешь. Помни — нет жалоб, нет разбирательств.
И он зашагал прочь, спокойный, подтянутый, уверенный в себе.
А я поднялся в спальню, где и улегся мордой в подушку, надеясь, что до отбоя никто не увидит моего лица, и не полезет с вопросами… ну а к утру, глядишь, часть опухоли сойдет. Завтра наступит наш черед стоять по периметру, так что до вечера меня с парой соратников закинут в какой-нибудь дальний угол полигона.
Джавала с подельниками внутри не было, и где они шлялись, меня не интересовало.
Вася с приятелями явились минут через пятнадцать, и уселись играть в только что купленные карты. Меня позвали с собой, но я отговорился, что покер не люблю, и душой не покривил — несколько раз меня пытались приучить
За окнами стемнело, белый свет сменился багровым.
— Пацаны! — голос Эрика донесся уже из коридора, в нем звучали торжество и гордость. — Обалдеть, я такое узнал! Эй, Молчун, проснись, тебе это тоже будет интересно.
Я хрюкнул в подушку, демонстрируя, что вовсе не сплю, а внимательно слушаю.
— Чего у тебя? — недовольно заворчал Вася.
— Тут есть жизнь! — заявил финн тоном первооткрывателя Марса, обнаружившего за ближайшей скалой готовую к сексу Аэлиту: чего еще ждать от этого озабоченного. — Настоящая! Первая рота, они тут самые старички, наладили контрабанду через транспортную зону. Втихую, чтобы внимания не привлекать, но чтобы нам тут всем было очень хорошо.
Ну да, чего и следовало ожидать — спрос рождает предложение, торговля возникает там, где чего-то не хватает.
— Сигареты настоящие, а не местная шляпа, — распинался Эрик. — И бухло, ух, бухло!
— Помилуй Аллах! — воскликнул Фейсал.
— Гашиш кстати тоже, — финн хихикнул. — Цены нечеловеческие, но зато есть все.
— А платить как? — поинтересовался Вася. — Денег-то тю-тю, нету.
Тут из-за окна, под которым я лежал, донесся негромкий вскрик боли и страха, и я невольно вскинул голову.
Было? Показалось?
— Так расписки. Пишешь, сколько из своего контракта должен такому-то, и отдаешь. Завсклада, Левон, их у себя хранит и все дела решает… потом, когда договор превращается в деньги. Он на той стороне часто бывает, у него там все схвачено, в конторе-то нашей.
Я из той конторы помнил только кабинет вербовщика, обычный, очень скромный, в старом доме. Но не сомневался, что наше ЧВК ворочает огромными деньжищами, ведь война — не только «дело молодых, лекарство против морщин», как пел Цой, но и выгодный бизнес, если правильно к ней подойти.
— О чем разговор, молодняк? — а вот и Джавал, и наверняка в сопровождении свиты.
От высокомерных ноток в его голосе внутри шевельнулась злость, но я придушил ее, не дал воли.
— В первую роту девчонок привезли, — выпалил Эрик. — С повышенной сексуальной ответственностью… которую они легко меняют на деньги. Стоит страшно, аж закачаешься. Только где тут еще баб взять?
В спальне наступила мертвая тишина, и тут за окном послышался новый вскрик.
— Да ты врешь все, — заявил Ингвар.
— На что поспорим? — предложил финн. — Там уже очередь к каждой выстроилась. Только они тут несколько дней проведут, всем достанется, кто пошустрит.
Речи его выглядели бредом только на первый взгляд.
Солдатской хитрости и умения договариваться хватит, чтобы протащить на территорию части проституток так, чтобы отцы-командиры ничего не заметили… или просто закрыли на это глаза за соответствующую мзду, и спрятать так, чтобы не поднять шуму. Какая разница, что часть при этом находится не на Земле?